Горизонтальная война – снимая маски
Шрифт:
— Несколько месяцев уже, — наконец, признался Иннокентий.
— Кто ещё знает? — я старалась придать голосу безразличие, но видимо, мне плохо это удавалось, потому Меркулов стремительно подошёл.
— Вы не волнуйтесь, Мелания Сергеевна. Знаю только я, ну и сама Люда. Мария Александровна не в курсе, ваш отец... он не хотел причинять ей боль. — Слова старого вояки звучали по меньшей мере странно.
— Вам-то откуда знать? — устало спросила я, поворачиваясь и задирая голову, чтобы
— Я по долгу службы видел много разных людей, госпожа директор, — усмехнулся Иннокентий. — И поверьте старому человеку, Сергей Владленович был хорошим руководителем и нормальным мужиком. Люда была ему дорога, Мелания Сергеевна, но и жену он обидеть не хотел.
Пройдя к столу, я села в директорское кресло, покрутилась и включила компьютер:
— Вы слишком разговорчивы для своей должности, Иннокентий Васильевич. Иногда, молчание золото. Я надеюсь, что вы столь красноречивы только в моём обществе.
— Я вас понял, — вытянулся Меркулов. — Могу идти?
— Вы свободны, но отчёт мне нужен к обеду. Как только появится финансовый директор, пусть немедленно ко мне зайдёт.
Оставшись в одиночестве, я несколько минут бездумно смотрела на кипу бумаг и фотографию на столе отца.
— Чтоб тебя, старый дурак! О чём ты только думал, вовлекая девчонку в свои игры! — крикнула в сердцах и смахнула стеклянную рамку на пол. Пальцы нащупали кнопку телефона. Утопив пластмассовый кружок в корпус, я дождалась тихого «Да» и прошипела:
— В мой кабинет. Быстро!
Люда появилась через три минуты. Ровно столько потребовалось ей, чтобы открыть соседнюю дверь и доползти до отцовского кабинета. Сквозь матовое стекло я видела, как она нерешительно мнётся, но не утруждала себя тем, чтобы поторопить или подбодрить. Любовница отца, надо же. Да меня наизнанку выворачивало от мысли, что отец позволил себе шашни на работе.
— Можно? — стукнув несколько раз, Люда всё же открыла дверь и просунула голову внутрь, всё ещё страшась переступить порог.
— Проходи, садись, — кивнула я на стул, на котором недавно сидела сама, и нервно стукнула ручкой по столу.
Платок с головы она сняла, но вот это траурное выражение лица... бесит. Как будто она на самом деле что-то к нему чувствовала. Да что там может быть при такой разнице в возрасте и социальном статусе!.. Люда прошла мимо разбитой рамки, переступила через крошки стекла и села, смиренно сложив руки на коленях.
Бледная, едва дышащая от страха овечка. Да что она сможет противопоставить ЕЙ?!
— Как давно ты здесь работаешь? — начала я издалека.
— Второй год, Мелания Сергеевна, — прошелестела Люда.
Ей-богу, мне иногда кажется, что я гораздо старше, чем есть на самом деле. Ну почему все проблемы должна решать я? Чего проще было ноги не раздвигать?
— Как давно ты спишь... спала с отцом?
Поперхнувшись, она вылупила глаза и покраснела. И нечего так на меня смотреть. Сама виновата.
— Я задала вопрос.
— М-мелания Сергеевна, я... — она запнулась и замолчала, следя за движением ручки по бумажке, что попалась мне первой под руку. Кажется, это был договор.
— Я слушаю, Людмила.
— Четыре месяца, — всхлипнула она, вытирая глаза бумажным платочком.
— Совсем дура, да? — прошипела я не сдержавшись.
Так хотелось ей заехать, чтобы она, наконец, перестала таращиться своими коровьими глазами и начала думать головой. Вздрогнув, я сжала до боли ручку и продырявила нажатием бумагу, чиркнув по столу.
— Мелания Сергеевна, я... я правда не хотела, но ваш папа, он так ухаживал, он был таким хорошим, что я не смогла сопротивляться. Вы ведь женщина, должны понять, — расплакалась она.
— Женщина, а не потаскуха, — я скорчила гримасу и отвернулась. — Я никогда не позволяю себе лезть в чужую постель. Неужели, ты надеялась получить его деньги? Или развести его с матерью?
— Н-нет, никогда, — Люда отчаянно замотала головой. — Пожалуйста, Мелания Сергеевна, я никогда бы так не поступила с вами и Марией Александровной.
— И не поступишь. Ты уволена. И только попробуй кому-нибудь рассказать о вашей связи, я сделаю так, что ты не сможешь устроиться на работу ни в одну компанию.
— Пожалуйста, Мелания Сергеевна, — поток слёз усилился. В какой-то момент мне даже стало её жаль, но сцепив зубы, я затолкала это чувство очень глубоко и процедила: — Пошла вон. За расчётом придёшь завтра.
Люда побледнела и едва не упала со стула. Я было дёрнулась ей помочь, но вовремя себя осекла. Нельзя, иначе весь этот цирк окажется пустышкой. Ох, и сглупил отец, найдя утешительницу в лице этого ребёнка. Людке хоть и двадцать три, но в душе все восемнадцать. Сожрёт её мать и не подавится. Да ещё и искалечит самым извращённым способом.
Поёжившись, я вспомнила последнюю любовницу отца, о которой узнала мать. Нет, я конечно, её не выгораживаю, в конце концов, она должна была осознавать опасность ,переходя дорогу Марии Звягинцевой. Но то, как поступила с ней мать... врагу не пожелаешь такой судьбы. А уж этому ребёнку, а Люда мне такой и виделась, и подавно.
Задержав дыхание, я следила за тем, как эта девочка, сгорбившись словно древняя старуха, ползла к выходу. Она едва волочила ноги. Тёмные волосы рассыпались по спине, и солнце заиграло на них золотом. Прелестный ребёнок. Был.