Горизонты безумия
Шрифт:
Холмин глупо кивнул.
– Так что скажите на этот счёт?
– Да, есть. Старший. Олег. Он сейчас в больнице с Галиной – это моя жена, – Холмин присел. – Олег попал в аварию. Лежит – в коме. Врачи ничего не обещают.
Участковый заворочался.
– Сочувствую. А что случилось, простите? Можно поподробнее?
– Да, конечно, – вздохнул Холмин. – Олег просил на день рождения мотоцикл. Мы с Галиной всё откладывали покупку, хотя и решили, что купим. Олег хорошо учился, занимался в спортивной секции, в свободное время даже книжки
– Хм... По стопам отца?
– Вовсе нет. Писателем он себя не видел. Так просто, баловался... – Холмин помассировал виски. – Даже не верится, что весь этот кошмар случился взаправду. Так вот, купили мы этот треклятый мотоцикл... Олег сразу же на права выучился – хотя и без того ездить умел. Но он хотел, чтобы всё было по-настоящему... Господи! Какими же мы были тогда дураками! – Холмин ухватился за голову. – Галина звонила утром. У Олега отказало сердце. Врачам пришлось подключить сына к аппарату искусственного кровообращения...
Какое-то время молчали.
Участковый двигал по столу чашку, изредка поглядывая на серость за окном. По стеклу сползали капли дождя. Солнца с утра не было.
– Вы думаете, что Димка сбежал из-за Олега?
– Понимаете, – тут же оживился участковый. – Я не могу исключать эту версию. Ведь наверняка вы с женой с головой погрузились в это несчастье. И думаете вы только об одном: лишь бы выкарабкался Олег. В такой ситуации, поймите меня правильно, невольно утрачиваешь концентрацию. Кажется, что второму сыну оказывается не меньшее внимание, как и прежде. Однако на деле... На деле ребёнок остаётся брошенным один на один с собственными мыслями. А какие в таком возрасте, скажите мне, могут быть мысли?
Холмин произвольно пожал плечами – мозг отказывался работать, когда этого требовали обстоятельства.
– В основном, страхи. Вот от них-то ребёнок и бежит, – участковый поёрзал, видимо удовлетворённый собственной речью. – Но это уже психология, понимаете?
Холмин отрешённо рассматривал линии на ладонях.
– Да, Димка болезненно переживал случившееся с Олегом. Но нет, он не был один. Мы постоянно разговаривали с ним о проблеме и... временами, Димка вёл себя как взрослый – по крайней мере, рассуждал здраво, чего и говорить, – Холмин вздрогнул. – Записка!
– Какая ещё записка? – насторожился участковый.
Холмин порылся в карманах пиджака, протянул измятый тетрадный лист.
– Вот. Димка, как только мы переехали, уже пропадал целый день невесть где. Когда вернулся, я его наказал. Запретил выходить. А наутро он пропал снова.
Участковый читал текст записки и кивал.
– Ну вот, видите. Всё же что-то грызло его душу. Причём не он сам это выдумал, а скорее всего, вы...
Холмин потупил взор.
– Я просто боялся потерять ещё и второго сына. А что бы вы сделали на моём месте?!
Участковый сложил записку.
– Пока оставлю у себя. Улика. И ещё, на будущее: давайте, оставаться каждый на своём месте – ещё неизвестно,
Холмин пропустил фабулу мимо ушей.
– Так вы найдёте Димку? Я вас умоляю!
Участковый надулся, как жаба.
– Учитывая местные порядки, искать начнём незамедлительно.
– Какие ещё порядки? – Холмин почувствовал озноб.
– Как давно вы переехали? – прищурился участковый.
– Вчера... То есть, позавчера! Простите. Не помню. Со всем этим просто утратил ход времени. Так какие порядки?
Участковый поднялся из-за стола, оправил форму, залпом выпил кофе, проглотил осевший на дне сахар.
Холмин поморщился.
– Вы, наверное, в курсе, что рядом с городом располагается топь?
– Я думал, болото.
– Нет, топь.
– Разве есть разница?
– Хм... Колоссальная, – участковый гадко облизался. – Прежде чем везти сюда сына, вам не мешало бы почитать в прессе статистику пропаж детей в Нижней Топи за всё время существования городка.
– О чём это вы? – Холмин почувствовал, как шевелятся на затылке волосы.
– Я о статистике, – хмуро повторил участковый, направляясь к выходу. – Топь – не место для игр. Она – обитель зла. Однако местную ребятню, как магнитом притягивает туда. А топь, это помимо мистики и всевозможных сказаний, ещё и трясина... Вы ведь понимаете?
– О, Господи... – прошептал Холмин, вспоминая, что когда-то уже слышал нечто подобное.
– Понимаете. Так вот, к чему я это всё... Раз уже не уследили за сыном, так и думать не помышляйте, чтобы пытаться разыскать его самостоятельно – сгинете. Помяните моё слово, сгинете! И никто не поможет вам. Даже если услышат крики о помощи.
Холмин сглотнул ком.
– Вы же не хотите сказать, что Димка...
Участковый резко обернулся – это было так несвойственно для его пропорций.
– То, что хотел, я сказал. Вы взрослый человек и должны понимать, насколько непредсказуемы детские шалости, в особенности, когда ОНИ прорастают в реальность.
– Перерастают, – на автопилоте поправил Холмин.
Участковый хмыкнул. По всему, замечание задело его самолюбие.
В дверь постучали.
Холмин кинулся открывать, но участковый самым непостижимым образом опередил его, возникнув на пути, как болотная кочка. Холмин затормозил, попутно шаря взглядом по полу, в поисках подходящей обуви. Наткнулся на пустой кошачий лоток.
«Тебя-то где носит, нежить!»
Он не мог точно сказать, когда видел кота в последний раз.
Скрипнула, открываясь, дверь.
Холмин вытянул шею, слепо надеясь на чудо.
На пороге топтался юный сержант в дождевике поверх формы.
– Игорь Сергеевич, вот. Нашли на болоте. С час назад.
– Узнаёте? – Участковый развернулся, что-то протянул.
Холмин утратил дар речи. В груди через раз постукивало сердце. Перед глазами плыла пелена.
– Так узнаёте или нет? – повторил участковый, суя предмет буквально в нос.