Горький лимонад
Шрифт:
На том конце тишина, и я не удивлюсь, если он бросил трубку и уже на полпути сюда, прыгая по больничному коридору на одной ноге.
— Я бы приехал за тобой, но думаю, что не должен оставлять девчонок.
— Не уходи никуда, — в конце концов говорит он. — Я вызову такси, и будем просто надеяться, что Лэндон окажется тем, кто приедет за мной.
Иисус. Это не закончится ничем хорошим.
— Я сам позабочусь о них сегодня, мужик. Мы сможем забрать тебя утром.
— Нет, я еду домой. Просто включи сигнализацию и будь в коридоре рядом с их комнатами. Ты
Уверен, что Кэли уже сделала это, но она тоже была прилично навеселе.
— Конечно, — говорю я ему. Я уже в коридоре, поэтому заглядываю в комнату Тайлер и вижу только ворох одеял, не наблюдая при этом маленьких косичек. Взволнованный, я подхожу к ее кровати и, стянув одеяло немного вниз, обнаруживаю ее похрапывающую под скомканной простыней. Уложив ее, как положено, я тихо выхожу в коридор.
— Она такая милая, когда храпит, прямо как ее папаша.
— Да, это моя детка, — усмехается Танго.
— Уверен, что хочешь это сделать? — спрашиваю я.
— Я сижу на улице в гребаном больничном халате и жду машину, чтобы добраться к вам.
— Подожди-ка, ты надел под халат трусы?
— Неа, все еще не могу разобраться, как натянуть что-то через мою больную ногу.
— Так твоя волосатая жопа открыта для обозрения всему миру? И ты собираешься посадить ее на грязное сиденье такси?
— Мои девочки в опасности, поэтому меня не волнует, кто увидит мою задницу, и, к твоему сведению, она у меня красивая и совсем не волосатая. А твоя задница волосатая? Это отвратительно.
— Нет, моя задница не волосатая, — утверждаю я. — Моя задница большая, но это тоже неплохо.
— Насколько пьяна моя жена? Настолько, чтобы убить меня, когда я дохромаю до двери?
Я открываю дверь в спальню Кэли, и, заглянув внутрь, вижу ее, спящую полностью одетой мертвецким сном поперек кровати.
— Думаю, тебе повезло. Она в отключке.
— Спасибо, что так позаботился о них, — сквозь смех говорит Танго.
— Эй, я появился, когда они обе уже были навеселе, — защищаюсь я.
— Да, потому что ты сказал Саше, чтобы она шла трахаться.
— Дааа…
— Я скажу это снова. Ты дебил. Если бы можно было треснуть тебе по башке прямо сейчас, я бы сделал это.
— Да, да.
— Кажется, мое такси подъехало. На какой машине приезжал тот мудак?
— Prius, — говорю я ему.
— Эх, не думаю, что это он. Проклятье.
— Чувак, как ты собирался убивать кого-то на одной ноге?
— У меня все еще есть две руки с двумя кулаками, — спорит Танго.
— Точно.
— Буду дома через двадцать минут.
Я сижу напротив окна и последние десять минут жду света фар. Не знаю, как он доковыляет — у него вся нога держится на пластинах и винтах. Увидев, что он подъезжает, я выбегаю на улицу к тротуару, где и вижу Танго, пытающегося выбраться из машины. О, черт! Если бы это не было так серьезно, я бы заснял его на видео прямо сейчас. Танго и правда в больничном халате, и я не уверен, что хочу знать, как он умудрился выбраться из больницы, что его никто не попытался остановить. Там есть охрана и всякая подобная херня. Впрочем, я не единственный, кто в курсе его прошлого. Если у него есть цель, лучше не становиться на его пути.
Я хватаю его за руку и закидываю ее себе на плечи.
— Как в старые времена, — говорю я. — Помнишь день, когда тебе в ногу попал тот кусок шрапнели. Мне пришлось тащить твою задницу из самого эпицентра горячей зоны.
— Да, чувак, я помню. Только ты тащил меня на куртке. И я все еще отбивался от врагов.
— Да, и за эти полминуты твой маленький пистолет нанес больше ущерба, чем мы за весь день.
— Охрененно здорово, да?
— Да, здорово, — говорю я.
Не понимаю, как Танго до сих пор может рассказывать о тех днях, как о чем-то увлекательном, что стоит вспоминать. Я делаю все возможное, чтобы забыть о каждой секунде, проведенной за границей. Знаю, Танго чувствует, что его время потеряно, но не думаю, что он понимает, насколько ему повезло, когда пришлось уйти оттуда. Все стало таким чертовски кровавым после того, как его отправили домой с проблемами в легких. Я каждый день таскал трупы и видел такое дерьмо, которое не показывают людям даже в самых жестоких фильмах ужасов. Это было давно, но я все еще не могу выбросить из головы эти воспоминания. Затем возвращение домой, и та ситуация в торговом центре с Бэмби, оказавшаяся, конечно, полным провалом.
Я завожу Танго в дом и повторно закрываю все замки. Как только он устраивается на диване, я сую ему пиво и пакет чипсов, так как знаю, чем он питался в больнице помимо той еды, которую мы по очереди приносили ему. Пиво, естественно, не допускалось.
— Чувак, ты читаешь мои мысли.
— Только не закончи, как твоя жена и Саша. С меня достаточно пьяных на данный момент, — смеюсь я.
— Ладно, что у вас с Сашей?
— Я ей нравлюсь, — говорю я, ухмыляясь, не в силах скрыть похотливый взгляд.
— Ты говоришь, как будто тебе двенадцать, — говорит Танго, делая глоток пива. — Но мне известно, что у вас не было настоящих отношений в постели, поэтому, зная тебя, надеюсь, что все получится.
— Да, думаю, единственная помеха на моем пути — ее бывший бойфренд, который хочет убить нас всех. Впрочем, невелика персона, — говорю я со вздохом, упираясь локтями в колени и запуская пальцы в волосы.
Почему всегда какая-то фигня?
— Мы справимся с этим ослом. На этот раз ему не выбраться живым, — говорит Танго.
— Нужно было брать его, когда у нас был шанс, — размышляю я.
— Да, но у нас были причины сделать то, что мы сделали, — Танго откидывается на спинку дивана, морщась и кряхтя от боли, когда поднимает свою ногу на журнальный столик. — Он, в общем-то, слабак. Не думаю, что он доставит нам сильное беспокойство, если будем держать девочек подальше от него.
— Как ты предполагаешь их удержать, мужик? Они обе работают, Тайлер ходит в школу.
Танго, должно быть, под каким-то обезболивающим, потому что рассуждает не так, как обычно, и его отношение к этому слишком поверхностное.