Горький мед
Шрифт:
Все мышцы болели, казалось, тело его — сплошная рана. Одежда превратилась в лохмотья. В желудке урчало, и Фредрик вдруг ощутил сильный голод. Целая вечность прошла с тех пор, как в уютном ресторанчике «Ле Бон Виньерон» на площади Букейр в Сент-Эмильоне он вкушал утку по-бордоски.
Итак, он находится в Сент-Эмильоне. По-прежнему.
Фредрик встал, оперся о стену и заковылял вдоль бутылочных штабелей. Есть тут где-нибудь выключатель? Ему осточертела темнота.
Вскоре он набрел на то, что явно служило выходом на волю: массивную стальную дверь с задвижками и кучей
Зато возле двери Фредрик нащупал выключатель, и разом вокруг загорелось множество лампочек — под сводами, над каждым штабелем. Яркая вспышка ослепила его, он зажмурился, и прошло несколько секунд, прежде чем смог различать окружающее.
На красиво оформленной дощечке над дверью он прочел: «Гран Кав де Шато Шеваль Блан». Итак, Фредрик Дрюм все же добрался до Шеваль Блан. Хотелось бы знать, сколько покупателей попадало сюда этим путем.
Фредрик Дрюм, великий любитель вин, — в одном из самых знаменитых в мире подвалов! Он, и больше никого. Невероятно. «Гран Кав де Шато Шеваль Блан»!
Видели бы его сейчас Тоб и Майя Мануэлла! Тоб, с неизменным воодушевлением снующий между кастрюлями на кухне — тут помешать, там пригубить… Майя с ее бесчисленными идеями и экзотическими рецептами… Втроем они составляли сплоченную команду; в чистых сорочках, в больших белых фартуках чередовались в обслуживании посетителей и приготовлении пищи. Неразлучные друзья — Тоб, Майя и Фредрик. В свободные минуты присаживались у своего столика за полками с разноцветьем бутылок, следя за посетителями при помощи искусно расположенных зеркал.
В самом деле — видели бы они его сейчас!
Прихрамывая, Фредрик неуклюже ковылял туда-сюда в огромной пещере. Кругом сплошные штабеля бутылок. Пыль — на одних слой потолще, на других потоньше. Над каждым — дощечка с указанием года. 1978: хватает пыли. 1976: большой штабель, но вино не лучшего урожая. 1975: очень хороший год, бутылок не так уж много. И так далее, год за годом, вдоль всех стен и в нишах.
Фредрик остановился у маленького штабеля. Всего несколько сот бутылок. 1961 — всем годам год, в нашем столетии не было равных ему по качеству красного вина. Счастливый год для виноделов.
Попробовать?
Какие могут быть сомнения! Если в эту минуту кто-то на свете заслужил право отведать доброго красного вина, так кто же, как не он — Фредрик Дрюм. Благоговейно взяв одну бутылку, он стер с нее пыль. У двери Фредрик приметил полку с бокалами «Для дегустации» и штопор.
Он откупорил бутылку. Захватив бокал, нашел укромное местечко в глубине подвала, за высоким штабелем. Подложил для сидения несколько досок и картон.
Какой букет! Тысячи не поддающихся точному определению ароматов. Мягкий глубокий вкус. Никаких следов таннидов. После каждого глотка вкус несколько минут сохранялся во рту, обволакивая всю носоглотку. Вот это вино!
Фредрик продолжал наслаждаться. Большие глотки, маленькие глоточки. «Шато Шеваль Блан» 1961. Кровоточащие пальцы силились крепко держать бокал.
Он почти ополовинил бутылку и пребывал в отличнейшем настроении, когда в голову вдруг пришла ужасная мысль: что если случившееся с ним было подстроено?!
Тропа в лесу. Развилка. Стрелка с надписью «Шеваль Блан», которая ввела его в заблуждение. Кто-то мог повернуть указатель. Кто-то мог подвесить желтую тряпку, чтобы заманить его в ловушку. Он ведь неспроста пошел через папоротник, был какой-то намек на тропинку? Словно кто-то проходил там до него. Достаточно было одному человеку проложить путь, чтобы создалось впечатление, будто среди папоротника есть тропа. Ведущая прямо к тряпке. Прямо к яме.
Стоп, Фредрик, опять ты даешь волю своей фантазии. Конечно, в твои тридцать два года ты успел пережить самые невероятные приключения, недаром тебя прозвали Пилигримом, но это уж чересчур. Бредовая идея. Он попытался задушить ее в зародыше.
Увы… Чем ближе дно бутылки, тем больше крепло подозрение. Страшное подозрение.
Утром на площади многие слышали, что он собирается посетить Шато Шеваль Блан. Многие говорили ему про тропу. Кого-то из них он уже знал по имени, лица других память не сохранила.
Вздор. Чепуха.
Времени на то, чтобы повернуть указатель и повесить тряпку, было предостаточно. Да только чем Фредрик мог не угодить здешним жителям, он вообще впервые приехал во Францию. Нелепо думать, будто кому-то здесь вздумалось тебя убить.
Вот и управился с бутылкой, а навязчивая мысль все не покидает его. Смутная и путаная, она упорно вертелась в голове. Поднимаясь на ноги, чтобы взять другую бутылку (нет-нет, теперь не 1961 года, уважение к хорошим винам не позволяло ему переходить меру, он выбрал 1978), захмелевший Фредрик слегка пошатывался, но духом не пал. Главное — он жив!
Продолжая дегустацию, он неожиданно вспомнил звук, который донесся до его ушей перед тем, как он упал на дно провала. Громкий треск ломающейся ветки, Фредрик тогда еще попробовал звать на помощь. Ветку могсломать ветер. Но в тот день не было ветра. Ветка могланадломиться сама собой. Могла… Но моглобыть и другое…
— Трам-там-там, — напевал он про себя. — Драм-драм-друм. Продолжай, Дрюм, давай! Фредрик Обезглавленный, Исцарапанный, Освежеванный. Прислушайся к духовому оркестру, выдели барабаны. Трам-тарарам-тарарам-тарарам, дрюм-дурурюм-дурурюм-дурурюм! Барабаны, ха-ха-ха!
Фредрик Дрюм повалился на бок; смятая картонная коробка заменила ему подушку. Основательно наклюкавшись, он погрузился в сон.
Он проснулся внезапно. Грохот открывающейся двери отозвался дребезжанием в бутылочных штабелях. Прошло несколько минут, прежде чем до сознания Фредрика Дрюма дошло, где он находится и как сюда попал. На душе было гадко, он чувствовал себя примерно, как гроздь винограда, по которой основательно потоптались. Голова? Тут она, тут, еще как.
Уйти отсюда. Он должен выбраться на волю. Незаметно.