Горький обман

Акваа К.

Она вопросительно наклоняет голову.

— Я скрывал это от глаз общественности, но я посадил их в тюрьму. Мой друг помог мне убрать их с дороги. Они испортили слишком много моей и твоей жизни, — ворчу я, отводя взгляд.

Я знаю, что она не скучает по ним и не хочет их видеть, так что это любопытство по отношению к ним немного сомнительно.

— Как ты думаешь… Можешь ли ты записать свое и Авроры имена в качестве моих опекунов? Даже если мне уже восемнадцать, я все равно хочу, чтобы оба ваших имени были моими опекунами и

контактными лицами в чрезвычайных ситуациях.

Мои руки все еще лежат на клавиатуре, а сердцебиение участилось. Я слышу, как оно болезненно бьется, когда сглатываю. Это действие похоже на удары гвоздями по меловой доске. В глазах появляется жжение. Мысль о том, что она чувствует себя в безопасности рядом с нами даже спустя такое короткое время, разрывает сердце даже мне.

— Да. — Я отрывисто киваю, не в силах отреагировать на ее просьбу.

— Аврора согласна?

Поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, и вижу маленькую девочку, которую бросили на столько лет. Ей нужно чувство безопасности над головой. Она хочет быть уверена, что мы будем рядом с ней.

— Спроси ее, но я знаю, что она скажет "да". Ты знаешь, что она уже так сильно тебя любит. Ты для нее как сестра, и твое присутствие здесь помогает ей не поддаваться мрачным воспоминаниям.

Мы рассказали Венеции о том, что случилось с Авророй, как в прошлом, так и недавно; не потому, что нам это было нужно, а потому, что мы не хотели держать ее в неведении. Мы хотели, чтобы она знала, что она — наша семья, что она тоже может поделиться с нами своими проблемами. И мы хотели, чтобы она знала правду о том, кто мы с Авророй, чтобы она никогда не сомневалась в нашей преданности ей.

— Я тоже ее люблю. Она замечательная, и я надеюсь, что она поправится, потому что я хочу видеть вас обоих счастливыми и здоровыми.

— Не слишком ли ты эмоциональна? — поддразниваю я, поднимая бровь.

Она смеется и толкает меня в плечо.

Глава 26

— Ты не ела.

Я показываю на блинчики, которые Изабелла приготовила для Авроры.

— Я не чувствую голода, — безразлично говорит она мне, глядя на еду перед собой.

Когда я вижу ее такой безжизненной, это убивает меня. Боже, как будто мое собственное сердце теряет жизнь, а я не могу ничего сделать, кроме как наблюдать за этим.

— Тебе нужно поесть, Аврора, — слегка нажимаю я, но она просто встает со своего места и стоит, ожидая меня. Ее глаза смотрят на меня, но не фокусируются на мне.

Я быстро пью апельсиновый сок, но вкус меня останавливает. Он гораздо более горький, чем обычно. Я ставлю стакан обратно на стойку и делаю пометку передать Изабелле, что какой бы новый рецепт она ни попробовала или что бы она ни сделала, вкус у него не очень приятный.

Я кашляю и качаю головой,

вставая, когда замечаю небольшую улыбку Авроры, направленную на меня. В ее глазах появился понимающий блеск.

— Что это?

Она просто качает головой и поворачивается, чтобы выйти на улицу.

Так продолжается следующие несколько дней. Аврора стала тише, ее кошмары наполняют ее сны по ночам, и все, что я могу сделать, — это прижать ее к себе. Я подумываю о том, чтобы поговорить с ней о посещении психотерапевта. Про то, что с ней произошло, про то, через что она прошла, чтобы она могла поговорить об этом, стать сильнее, чем когда-либо, и бороться с кошмарами, которые живут в ее сознании.

Рассказ мне, возможно, поможет ей облегчить душу, но ей нужна профессиональная помощь, а я не могу сделать это сам.

С этой новостью сегодня я отправляюсь в офис Авроры, где она проводит большую часть времени после инцидента. Она действительно видела новости. Дэймон официально считается пропавшим без вести. Но она не хотела смотреть на это, не хотела говорить об этом или вспоминать, так что я оставил все как есть.

Я вхожу в дверь офиса и вижу ее на полу, собирающую воедино новый дизайн. Она смотрит на меня через плечо, слегка улыбается и возвращается к своей работе.

Я наклоняюсь к ней, и она снова поднимает на меня взгляд.

— Ремо, —

выдыхает она, и, Боже, это ударяет меня прямо в грудь.

— Без поцелуя? — спрашиваю я с дразнящим блеском в голосе.

— Почему ты так нуждаешься сегодня? Ты слишком сильно ударился головой? — Она наклоняет голову, заставляя мои губы дрогнуть.

Дай мне больше, Аврора.

— Похоже на то. Может, поцелуешь ее получше?

Она сужает свои шоколадные глаза. — Нет.

Я хихикаю над ее ответом. — Я думал только о тебе, когда пришел сюда.

Ее глаза вспыхивают от моих слов.

— У меня к тебе вопрос, небольшое одолжение. Я нашел для тебя психотерапевта, который поможет тебе исцелиться и стать сильнее. Ты пойдешь к ней, Аврора?

Она смотрит на бумаги, которые я держу в руках. Я включил в них информацию о психотерапевте, в том числе подписанное соглашение о неразглашении, гарантирующее, что она будет хранить молчание и не проронит ни слова ни кому.

Она смотрит на него секунду, делая глубокий вдох, затем кивает.

— Я так и сделаю, — шепчет она. — Попроси Клаудию внести ее в мое расписание.

Я улыбаюсь, гордясь ею.

— Что ты готовишь? — спрашиваю я, садясь с ней на пол.

Ее голос крепнет, когда она объясняет, как делает юбку. Я не понимаю ни слова, но наблюдать за тем, как она с такой любовью рассказывает о своей профессии, — самое приятное и лучшее чувство, которое я когда-либо испытывал. Именно поэтому я люблю приходить к ней в офис в конце каждого дня и слушать, как она рассказывает о том, что любит больше всего.