Горький ветер

Пирс Мэри

— Это случилось дома или вы уговорили ее пойти погулять по лесу?

— Хватит вопросов! — сказал Том. — Вы задаете те же самые снова и снова. Больше я ничего не скажу, даже если вы будете делать это до самого судного дня.

— У вас, разумеется, было достаточно времени, — сказал Данз, — чтобы решить, какую историю нам рассказать.

Он выдвинул из-под стола стул и сел напротив Тома. Потом открыл папку и достал несколько бумаг.

— Это о трибунале, когда вы были в армии.

— Да?

Что там? — спросил Том.

— Вас обвинили в отказе подчиниться приказу. Вы были признаны виновным и получили пять дней штрафного батальона.

— Вам лучше знать. Вы выясняли это.

— Что это был за приказ, которому вы отказались подчиниться?

— Там что, не написано?

— Деталей немного. Даже в военном суде, кажется, не спросили, что это был за приказ.

— Конечно. Это их не устраивало.

— Каков был приказ, мистер Маддокс?

— Меня назначили в команду для расстрела.

— Что заставило вас отказаться? Расстройство желудка?

— Я не гожусь для расстрела своих же товарищей. У них не было права назначать меня. Им это было известно.

— А как насчет сержантов, мистер Маддокс? Вы одобряли их убийство? Точнее, одного сержанта, по имени Таунчерч? Из-за которого вы пострадали, я так понимаю?

— Я и еще несколько человек.

— Его смертельно ранили в спину, хотя он был лицом к врагу. И умирая, этот человек сделал определенные заявления. Так мне сказали в Кэплтоне.

— Я никогда не убивал его, если вы это хотите сказать. Это был более чем очевидный несчастный случай.

— Несчастный случай! Можно поверить.

— Такие вещи случаются, — сказал Том. — Я ослеп от британского снаряда, но не скажешь, что это было сделано умышленно.

— Вы неважно выглядите, — сказал Данз. — Вам нехорошо?

— Со мной все в порядке. Интересно, в чем еще вы собираетесь обвинить меня?

— И все же вы плохо выглядите. Может, вам хотелось бы чайку?

— Мне хотелось бы вернуться домой, — сказал Том. — Это все, чего я хочу. Я просто хочу, чтобы меня отвезли домой.

За дверями комнаты послышался внезапный шум: стук в дверь и громкие голоса, потом женский голос поверх остальных. Данз встал и быстро вышел. Том сидел, прислушиваясь к голосам, которые медленно замолкали. Полицейский, сидевший в углу, встал в дверях. В голове у Тома было пусто, как в снарядной гильзе, и обычное ощущение покалывания началось в затылке. Возможно, это были нелепые фантазии, но он мог поклясться, что в коридоре он слышал голос Бетони.

Бетони и Данз стояли лицом к лицу в маленькой комнате с зарешеченными окнами. Они были совершенно одни.

— Ну, мисс Изард, вы прорвались, так что же такое важное вы хотите нам сообщить?

— Мой брат больной человек. Вы не должны

его здесь держать, и я приехала, чтобы забрать его домой.

— Больной человек? Вы это о его слепоте?

— Не только об этом. Том был тяжело контужен на войне, и у него сильная мозговая травма. Врачи, осматривавшие его в прошлом феврале, сказали, что он проживет не больше года. Слишком сильное напряжение ему вредно и может даже намного сократить его жизнь.

— Понятно, — сказал Данз. — А сам он это знает?

— Нет, и не должен! — крикнула Бетони в сильном возбуждении.

— Не волнуйтесь, мисс Изард, — сказал он. — Мы тут не чудовища, знаете ли.

— Вы можете проверить мои слова, позвонив в Нортон доктору Дандесу.

— Может, я так и поступлю, но пока что хочу верить вашему слову.

— Значит, я могу забрать его домой?

Но до того, как он успел ответить, Пенфолд постучал и заглянул в комнату, помахивая листком бумаги. Данз извинился и вышел.

— Это заключение эксперта о том платке, — сказал Пенфолд. — Кровь принадлежит животному, совершенно точно, так что теперь нам остается только немного нажать на Маддокса. Не так ли?

— У меня уже нет желания пытаться, — сказал Данз.

— Думаете, он невиновен, сэр?

— Не знаю. Во всяком случае, у меня такое чувство. Его нелегко расколоть.

— И еще кое-что, — сказал Пенфолд. — Блекмор вернулся из Скоута. Он говорит, что уже слишком темно, чтобы можно было разглядеть что-то. Он готов держать пари и поставить последний пенни, что в этом лесу больше ничего не найдешь.

— Это все решает. Скажу его сестре, что может забирать его домой.

Спустя несколько минут Том с Бетони шли по коридору к выходу. Метью Престон встал со своего места. Он проводил их взглядом и крикнул Данзу:

— Вы его отпускаете? Моему отцу это не понравится! Я думал, вы собираетесь арестовать его за убийство.

— Против вашего шурина нет никаких доказательств и улик, — ответил Данз, — и можете передать отцу, что я это сказал.

— Я ему все передам, но он этого так не оставит! Он просто крышу разнесет, когда узнает!

Метью выбежал на улицу, оставив стеклянную дверь болтающейся, и было слышно, как он уехал на своем мотоцикле. Когда Бетони вышла, ведя Тома по ступеням, пони с бричкой уже стояли на дороге, и полицейский, ждавший их, зажег оба фонаря. Небо было совсем темное, но дождик пошел немного сильнее.

— Хорошо пахнет, — сказал Том, когда они отъехали. — Я думал, что задохнусь там. — Немного погодя он сказал: — Не понимаю, что же с твоей свадьбой. Не понимаю.

— Это совершенно ясно, — сказала Бетони. — Ее отложили на другой день. Такие вещи иногда случаются, знаешь ли. В этом нет ничего невероятного.