Горький вкус любви
Шрифт:
— А отец?
— Отец оказался однолюбом, но слабым человеком. Не мне его судить, я сама хороша в СИЗО была, но… Он начал пить, быстро не стало того Матвея Северцева. Ему уже была безразлична я, он даже на работу наплевал. Спился и погиб от рук собутыльников в пьяной драке. Так мы с тётей остались совсем одни.
— Сколько же ей лет было? — поинтересовался Воронцов.
— Она на 4 года младше мамы, ей было 31. Сейчас ей 48. У неё тогда намечалась свадьба, она наконец встретила человека, с которым ей было хорошо, она была счастлива и влюблена. Но, мама поломала жизнь не только отцу и мне, своим отъездом, но и своей сестре. Жених тёти Гели
Дмитрий вздохнул, он не мог найти никаких подходящих слов, чтобы хоть как-то выразить свои мысли. Ему было бесконечно жаль Северцеву, оставшуюся так рано без самых близких и родных людей: родителей. Он не мог понять машину маму, как не старался.
— А как ты с Тимуром познакомилась?
— Достаточно смешно, на свою беду… — усмехнулась девушка. Затем она в подробностях рассказала адвокату про их знакомство со Звонарёвым, про то, как всё изменилось после свадьбы, как он пренебрежительно к ней относился, как она узнала о том, что он вор, про отчисление из университета и про ребёнка.
— Когда я пришла в себя, врач сказал мне, что во время операции возникли осложнения и… — машины глаза наполнились слезами. — И что вероятней всего, больше детей у меня быть не может. — продолжила она, пару раз глубоко втянув воздух, и заплакала.
Воронцов снова молчал, но в этот раз потому, что очень злился. Он снова хотел изничтожить Тимура, который так обошёлся с Машей, его Машей. На языке адвоката вертелись одни бранные слова. — Останови, пожалуйста, машину. — услышал он тихую просьбу. Джип мягко затормозил, съехав на обочину и девушка тут же выскочила из него. Дмитрий вышел следом, не желая оставлять её одну в таком состоянии.
Мария стояла спиной к дороге, закрыв лицо руками, но то и дело вдыхая воздух и пытаясь успокоиться.
— Машенька, — мужчина подошёл к ней сзади и приобнял за плечи — прости меня. Я зря стал расспрашивать тебя о прошлом. — она развернулась к нему лицом и уткнулась носом в его крепкое плечо, ничего не отвечая. Воронцов всё понял и крепко обнял её, прижав к себе. — Маруся, солнышко, врачи иногда тоже ошибаются. Надо верить. — прошептал он ей на ухо, гладя по спине. Дмитрий чувствовал, насколько девушке больно и плохо, понимал, что все слова будут казаться нелепыми и неверными сейчас.
— Прости, я… больше не буду. — Северцева подняла на него взгляд. Он ласково вытер слёзы с её лица.
— Если бы я мог, я бы сделал всё, чтобы тогда в парке ты упала в мои руки и ничего бы этого не произошло. — искренне произнёс адвокат, глядя в ей глаза. Ему очень хотелось поцеловать её в этот миг, но приходилось сдерживаться.
— Если бы да кабы… — грустно улыбнувшись, ответила Северцева. — Всё нормально, это жизнь и у каждого она своя. — Воронцов опустил руки и Маша направилась к машине.
Глава 12
Какое-то время они проехали молча, а потом она сказала:
— Ты прости ещё раз, что я не сдержалась. Просто… Каждый раз думаю, что уже приняла случившееся, но каждый раз так больно… как впервые.
— Ну что ты, я же всё понимаю. И мне, правда, очень жаль, что я разбередил
— Да ну, ничего ты не бередил. Я об этом никогда не забываю, да и вряд ли когда-то отпустит… И потом, это я решила тебе рассказать об этой части своей биографии, поэтому ты тут не при чём. — успокоила его Мария. — Ты, лучше, если можешь и хочешь, порассказывай ещё о себе. Есть же то, чего я не знаю?
— Сейчас прозвучало, будто мы много лет в браке и ты пытаешься уличить меня во лжи. — усмехнулся мужчина. Маша засмеялась в ответ.
— Не в этом случае.
— Так, ну, про моё детство мама, наверное, много рассказывала. Я был достаточно хулиганистым, шаловливым мальчишкой, любил доставить родителям хлопот и заставить их понервничать.
— Надо же, как люди меняются! — иронично заметила Северцева. — Ни за что не сказала бы, что ты был шаловливым.
— Надо отдать мне должное, я хорошо учился в школе. — улыбаясь, продолжил Дмитрий. — Ну, выговоры за поведение и драки в коридорах на переменах, я не считаю. Мама часто ругала меня, жаловалась отцу, что мол вот, снова подрался с кем-то, опять классный руководитель вызывает в школу, а отец спокойно отвечал, читая газету: «Главное, что двоек нет. Ума наберётся, а мудрость придёт с годами».
— Я бы тоже волновалась, если бы сын драчуном был.
— Я дрался не просто так, я по делу. Девчонок защищал. — усмехаясь, пояснил Воронцов.
— Так ты ещё и дон Жуаном был?
— Не совсем. Я предпочитал просто быть обходительным и вежливым с прекрасной половиной класса. Просто как-то сразу заметил, что на девочек это действует безотказно. И списать дадут, и староста, тоже девочка, лишний раз прикроет. — Маша засмеялась. — А чего ты смеёшься, разве нет? — весело спросил адвокат. — Ну, вообщем, счастливое детство вот такого оболтуса. Ну, потом, закончил школу с серебряной медалью, до золотой не дотянул немного, алгебра подвела. Поступил в МГУ на юридический. О моём фееричном появлении на вступительных ты слышала уже. Но универ быстро расставил всё по своим местам и приучил быть более обязательным, самостоятельным…
— А срыв контрольной как же? Подозреваю, что не только это было в твоей биографии. — посмотрев на него с хитрым прищуром, напомнила девушка.
— Это было, да. Но, кстати, контрольную я тогда тоже сорвал по делу, так сказать. Из-за девушки. — признался Дмитрий.
— Какой ты влюбчивый!
— На самом деле нет! Но это была первая любовь. Ну, такая, знаешь, по-настоящему сильная и чистая. Та самая, которая бывает только раз в жизни. Её звали Элла, она была очень красивой и очень гордой девчонкой, неприступной.
— И ты её решил покорить?
— Конечно. Я сразу понял, что она будет со мной и активно начал заниматься тем, чтобы заставить эту крепость рухнуть под тяжестью моего обаяния. — улыбаясь, рассказал Воронцов. — Вот поэтому и контрольную сорвал, чтобы обратить на себя внимание, показать, какой я смелый, крутой что-ли…
— Помогло? — поинтересовалась Мария.
— Помогло, но не только это. Я и букеты ей таскал, и стихи сочинял, и на экзаменах помогал, и даже конспекты за неё писал! Но больше всего мне помогло то, что я её защитил как-то перед преподавателем. Её отчитывали за пропуски и грозили отчислением… Я вмешался, хотя Элла была виновата. Но мне тогда было всё равно, хотелось её огородить от любых неприятностей. Вот это на неё произвело особое впечатление и в конце концов, она согласилась сходить со мной в кино. Я был на седьмом небе, честно.