Горький вкус Солнца
Шрифт:
— Мне не скучно с тобой, Габ. Но на корабле легко потерять собственные правильные токи, если не заниматься физическим трудом. Мне это важно.
— Прости. Я снова начала жадничать.
— Мне нравится, — усмехнулся он и склонился, заправляя за ухо мою короткую прядку. — Поверь, я рад чувствовать тебя рядом. Во мне живут два человека — прежний и настоящий. Я не хочу возвращаться назад, но и не могу забыть. А работа помогает создавать нового себя — целостного. Поверь, Габриэль, я делаю это ради тебя. — Он склонился, касаясь губами моих губ. — Прошлая
Я сглотнула.
— У нас маленькая каюта, но кровать хорошая.
— Для чего? — усмехнулся Марк. — Для крепкого сна?
— Наверное, и для него тоже. Нам придется сдерживаться, да?
— В этом есть своя приятность, Габ, — и он снова легко и невинно поцеловал меня. — Однако возникнут определенные трудности — я могу стать сердитым и раздражительным, если не получу тебя вовремя.
— О! — покраснела я.
— Шутка. Если бы не умел контролировать желания, никогда бы не получил дар от Кервела. Мне не с чем сравнивать, но я многое видел и часто слышал рассказы… других ребят. Матросы на больших кораблях любят обсуждать такие вещи, как бы грубо это ни звучало. У Торми они умные, а на торговых судах, поверь, есть жуткое хамло… Так вот девушки бывают разные не только в предпочтениях. Они и в физической любви разные. Некоторым это вообще не важно, дарил бы подарки и комплименты делал. Но ты, Габ, удивительная. Ты знаешь, что занимаешься любовью, как будто танцуешь?
— Нет, — прошептала я, ощущая, как медленным теплом наполняется живот. — Тебе это нравится?
— О, да, — усмехнулся он, на сей раз целуя меня хоть и коротко, но страстно. — Ещё как, котенок.
— Мне бы быть рядом, — сказала я, поглаживая его колючие щеки. Марк крепко держал меня, и я поняла, что нет смысла цепляться за него. — Не надо подарков и комплиментов… Хотя иногда, признаюсь, важно слышать чувства.
— Я постараюсь, Габ.
— Не надо. Если не хочется — не говори ничего. Просто делай как сейчас — подходи и обнимай. Это лучше слов.
Я прижалась к его груди и удовлетворенно замерла, слушая, как бьется сердце. А потом, не думаю о правильности подобного поведения, ещё и ногами обхватила за пояс. Но мужчина только усмехнулся и что-то милое пробормотал мне в макушку. Так мы и стояли, наслаждаясь солнцем, ветром и свежим влажным воздухом.
Я подняла голову, чтобы поглядеть Марку в глаза.
— Можно я спрошу?
— Угу.
— Чего ты больше всего боишься?
— Терять близких, — незамедлительно отозвался Марк.
— И я. Даже не знаю, что страшнее — видеть медленную смерть и успеть проститься или стремительно потерять, не сказав «Прощай»… Никто не знает, что, когда умер отец, мама носила дитя. Малышу было всего два месяца, и сохранить беременность не удалось, хотя она очень старалась.
Марк осторожно погладил меня по волосам.
— Мне жаль, что так вышло, Габ. Никто не должен уходить раньше времени, тем более дети… Всегда кажется, что было сделано недостаточно, что можно шагнуть назад и что-то изменить.
— Но пути в прошлое нет и не будет.
Марк вздохнул.
— Ты знаешь мои тайны, Габриэль. Все до единой. Это и есть дорога назад. К сожалению, она ведет в Ивовую рощу.
— Откуда призрак появился, Марк? Как долго живет там?
— С самой смерти Агны. Хорошо, что я первый нашел эту черную тварь. Ты заметила, что на болотах не красная земля? Поэтому чудовище сидит там. Оно как в тюрьме, не может выйти благодаря надежной охране. Зимой — хуже. Снег является отличным проводником, и мы расчищаем круг, чтобы красная земля всегда глядела в небо.
— А если не расчистить?
— Оно может пробраться. Однажды так случилось, и тварь пришла в деревню. Хорошо, что я был поблизости. Эта гадость боится света, но ночью Солнечные в любом случае светят недостаточно ярко.
— Все, кроме тебя.
Он кивнул.
— Думаю, эта штука может найти новую жертву. Она — паразит, и живет, пока жив носитель. Агна не хотела, чтобы кто-то забрал болезнь себе, потому убила себя в роще. Я не знал, что черная гадость выйдет из неё и останется жить своей жизнью. Возможно, Агна и сама не знала… Или не хотела говорить, просто сделала как сочла нужным. Я нашел её тело и отнес в Грозовое поместье, а через пару дней в роще встретил Это.
— Возможно, стоит попробовать убить её с помощью гроз?
— Возможно.
— Или радужные шары создать.
— Хм.
— А ещё твой страшный амулет.
Марк глубоко задумался и ничего мне не ответил. К его привычке внезапно уходить в себя я уже привыкла и не обиделась. С носа долетел голос Торми:
— За поворотом Расщелина Теней. Смотрите, не проспите.
— Что это? — спросила я у супруга, и он снял меня с фальшборта.
— Так заканчивается пропасть у моря, которая тянется через всю Атру. Место занятное. Поглядим?
— О, непременно! Дэр упоминал о нем, и я всегда хотела поглядеть. Мы-то плавали больше в другую сторону, там пляжи хорошие.
Смайл и Дайра тоже остановились у противоположного борта. Контур берега здесь был неровный, море билось о твердую породу, рождая воронки и перекрестные течения, которые, по словам Торми, могли навечно оставить корабль крутиться на одном месте.
— Но если кому-то все же удастся причалить, не думаю, что они заберутся наверх по отвесным скользким стенам, сколько бы дыр в них не было.
Мы миновали высоченные черные стены, и я сразу увидела вдалеке разлом. Он был прекрасным, аж дух захватывало. Узкая прорезь меж скал, по бокам которой летели голубые воды. Словно кто-то прорубил дыру огромным топором. Или мечом. Внутри темно не было, там росли цветные мхи и даже какие-то упорные деревца. Приглядевшись, я поняла, что это карликовые сосны. Хотелось непременно сунутся в разлом, поглядеть, что ещё живет в нем помимо деревьев и мхов…
— Если бы я только умела рисовать!
Марк покосился на меня.