Горький вкус Солнца

Мишарина Галина

— Значит, это магия, похожая на твою?

— Именно. По ночам я слаб, ты знаешь это. Но гроза может начаться в любое время суток, и в этом твоя сила.

— Ничего, всего-то несколько дней, — попробовала взбодрить нас обоих я.

— Каждая минута важна, котенок. Каждый миг, если он счастливый. Жизнь скоротечна.

Я вздохнула. Так говорила и бабушка, когда до её смерти оставалось несколько дней. А судно между тем скользило по гладким водам, и ничто не предвещало беды. Хорошо, что у нас было несколько пар глаз и сильные

руки, но кто поручится, что этого будет достаточно?

— Ветер, — вдруг сказал Торми. — Нехороший.

Льдом резануло по щекам, и сердце забилось. Нечто вот-вот должно было возникнуть из мрака.

— Скалы! — прозвучал резкий окрик.

Не черные, это точно, но наверняка не менее опасные.

— Поворот! — скомандовал Торми.

Значит, все же рифы. Но как они погубили нас так быстро? Внезапно туман шелохнулся, расступаясь позади судна. Никто не смотрел туда, кроме меня, и я завопила как резаная — на нас шла огромная, бесшумная волна высотой, казалось, до самых звезд.

— Марк!!!

— Торми, хатха! — отозвался Марк громовым голосом. — На корме и движется ветром!

Я знала, что хатхой называют крайне недружелюбный дух моря, чаще всего глотающий суда пастью из поднятых вод. А «движется ветром» означало, что у нас всего несколько секунд, и едва ли мы могли успеть что-то предпринять. Я прижалась к супругу.

— Прости меня.

— Всем держаться!!! — гаркнул капитан. Думаю, этот вопль услышали даже те, кто дремал в трюме. — Вяжите узлы, ребята!..

Супруг толкнул меня к мачте, прижал, обхватил руками, даже умудрился обмотать канатом вокруг пояса.

— Не умирай… раньше смерти, — успел сказать Марк, и гулкий стон перекрыл все звуки.

Последние его слова я читала по губам, и болью отозвалось в сердце заветное признание. А потом Сайвул вдруг ожил. Нос корабля стал головой, корма — подвижным крупом с коротким хвостом. Мачты превратились в шерсть, выбоины по бокам стали лапами… Нас встряхнуло, уронило на палубу и с ужасающей скоростью развернуло. Кажется, я даже прикусила язык и ударилась о собственное колено. Разум говорил не смотреть на волну, но я глядела все равно.

И она была страшнее моих снов, хуже всего, что могло прийти. Плотная водная стена, разгрызающая туман, несущаяся с огромной скоростью. Когда мы начали взбираться на неё, я все же зажмурилась. Было мокро, пальцы скользили. Если бы Марк не привязал меня — мы бы давно рухнули вниз. Палуба-туловище содрогнулась — зверь под нами рычал. Он мощно загребал лапами, и поднимался все выше на гребень.

— Рывок!!! — долетел до меня голос капитана.

Марк стиснул меня до треска в костях, и мы ушли под воду. А когда вынырнули, корабль был обычным кораблем, правда, потрепанным. Океан медленно опускал нас на привычную ровную гладь, и туман становился белым. Отовсюду слышались хриплые всхлипы — далеко не пугливые мужчины тряслись, как мокрые котята. Хатхи всегда были очень холодными.

Я не успела как следует вдохнуть — Марк поцеловал меня. Это прикосновение было доказательством того, что все мы живы.

— Всё хорошо, — прошептал он.

— Хорошо, — отозвалась я, задыхаясь от холода, пережитого ужаса и облегчения. — Ты весь мокрый!

Марк хрипл рассмеялся.

— Ещё бы. Всё-таки ушли прямо внутрь волны! Пойдем в постель, а? Ну, греться…

Я затряслась, путая смех с рыданиями.

— Думаешь, мы больше не нужны на палубе?

— Дальше они сами справятся. Видишь, туман чуть отступил и океан спокоен. Хатхи парами не ходят.

Он поднялся, с трудом распутал узлы и поднял меня на руки. Покачал головой, видя, что Торми хочет что-то сказать.

— Мы — греться. Думаю, вы справитесь дальше сами.

И прошел мимо, чтобы ловко спуститься вниз.

— Вот так. Сейчас будем греть котенка, — тихо сказал он.

— А большой ласковый кот совсем не замерз?

— На то он и большой, чтобы вмешать тепла на двоих, — отозвался Марк.

Я рассмеялась сквозь слезы.

— Вот и замечательно. Тогда я свернусь на тебе клубочком, обхвачу лапками — и буду наслаждаться.

Марк стянул мои насквозь мокрые вещи, быстро разделся сам, и я, не медля, обвилась вокруг него, продолжая всхлипывать от счастья.

— Ты такой приятный… С тобой так радостно просто быть рядом! Можно я ногами обхвачу?

— Тебе все можно, Габ, — пробормотал он.

— Гладкий. Только борода колется. И здесь тоже волоски… Мне они нравятся. И вот здесь. И эти тоже…

— Сейчас покраснею.

Теперь смеялись оба.

— Думаешь, больше не будет ловушек?

— Основную часть пути мы прошли. Пора бы подумать о не менее важном.

Одно движение — и я под ним. Марк умел опрокидывать так, чтобы не было больно, не придавливал собой, но при этом лишал меня возможности сбежать.

— Призраки, акулы, темные силы… Надоело. Мне нужна ты, Габриэль.

— И ты мне нужен, Марк.

Он не стал больше спрашивать или рассуждать, и поцеловал меня так, как всегда любил. Нежное прикосновение солнца. Ладони легли на мои колени, погладили, скользнули по бедрам вниз. Я не успела развести ноги, Марк сделал это сам.

— Прости, Габ. Сегодня властвую я.

Он сжал мои запястья, и, неожиданно хищным взором глядя в глаза, резко оказался внутри. От подобного яростного движения жар прошелся по телу, и я довольно громко вскрикнула. Общего ритма не было — Марк не давал мне танцевать. Сейчас он был жадным, наглым зверем, берущим свое. Без грубости, но как настойчиво! Я дрожала от его взгляда, ощущая, как ласковое напряжение накапливается внизу живота.

— Нет, — тихо сказал Марк. — Не так скоро, маленькая.

Я и пикнуть не успела, как оказалась лежащей на животе, и снова его пальцы обхватили мои руки.