Горькое лето 41-го
Шрифт:
29 июня во второй половине дня батальон капитана Я. И. Московского — головной отряд полка — был атакован гитлеровцами. Атаку отбили дружным огнем. Вскоре до 30 фашистских самолетов подвергли позиции батальона яростной бомбардировке и пулеметному обстрелу. Тем временем главные силы полка уже выдвинулись в район боя.
Под ударами вражеской авиации полк нес потери. Понесла значительные потери и артиллерия полка: ей невозможно было сойти с дороги и укрыться среди скал и камней. И все же полк занял оборону на выгодном рубеже. Его позиции подвергались беспрерывной бомбардировке с воздуха, массированному обстрелу
Взорвав мост на реке Титовка, полк под огнем авиации противника перекатами отходил на правый берег реки Западная Лица.
Это был очень важный рубеж. За рекой начинался перевал и открывался путь на Мурманск. 6 июля 1941 года после мощной артиллерийской подготовки и бомбовых ударов авиации егерские батальоны противника вновь ринулись в наступление. В отдельных местах противник начал форсировать реку. Егерей встречал мощный огонь наших подразделений. Их атаки следовали одна за другой, но были отбиты. Первые сутки прошли в ожесточенных схватках.
Особенно тяжелая обстановка сложилась в полосе обороны нашего 205-го стрелкового полка в районе моста через реку. Под прикрытием минометно-артиллерийского огня и бомбовых ударов фашисты форсировали Западную Лицу на лодках и специальных плотах. Их встречали организованным заградительным огнем пулеметов, минометов, пушек полковой артиллерии и артдивизиона 168-го артполка. Ожесточенный бой длился несколько часов. Противнику удалось всё же форсировать реку и захватить плацдарм на восточном берегу на правом фланге батальона.
Третья рота отражала атаку егерей, но несла значительные потери. Когда патроны и боеприпасы были на исходе, командир роты доложил командиру батальона старшему лейтенанту П. Г. Гурееву о создавшейся критической обстановке. Комбат Гуреев взял группу солдат, два ручных пулемета и быстро вышел в тыл наступавших. Бойцы открыли огонь и забросали фашистов гранатами. Появление группы Гуреева было для противника полной неожиданностью: фашисты отступили.
На левом фланге батальона фашисты подбили наши пушку и пулемет, прикрывавшие обороняемый нами мост. Егеря почувствовали ослабление ответного огня и начали скапливаться для захвата моста.
В бою за мост командир пулеметного расчета Василий Дубинин совершил подвиг. Когда фашисты перешли в очередную атаку, Дубинин с напарником, находясь в укрытии, подпустили их ближе и открыли огонь. Несколько солдат во вражеской цепи упали замертво, остальные залегли. Напарник Дубинина был убит. Дубинин продолжал вести огонь по наседавшим фашистам в одиночку. Неожиданно заклинило ленту, и его пулемет замолчал. Пулеметчик бросился к пулемету, расчет которого погиб, и вновь открыл огонь по наседавшему противнику. Вскоре Дубинина ранило в голову, и он потерял сознание. Придя в себя, он снова лег за пулемет. В этом бою отважный пулеметчик уничтожил более ста фашистов. Василию Дубинину первому в дивизии было присвоено звание Героя Советского Союза.
Бойцы 205-го полка дрались храбро. Лишь седьмого июля у моста, на безымянных высотах и в безымянной долине было уничтожено свыше двух тысяч фашистов. Врага
Благодаря выдержке и мужеству воинов 205-го полка обороняемый ими рубеж на реке Западная Лица оказался непреодолимым для фашистских горных егерей. Враг не прорвался к Мурманску. Трехдневный бой 205-го полка за перевал и в «долине смерти» дал возможность полкам дивизии занять оборону на правом берегу реки Западная Лица.
Полки 52-й стрелковой дивизии в последующем упорно держали оборону на выгодных высотах вдоль правого берега реки Западная Лица от Мотовского залива до перевала на 58-м километре. На этих рубежах гитлеровцы понесли большие потери и прекратили наступление на Мурманск.
В звании «сержанта» восстановлен…
Виталий Скрижалин
Из Курской области в редакцию газеты «Красная звезда» пришло письмо. Его автор, учительница-пенсионерка Татьяна Егоровна Железнова, обращается в редакцию с одной-единственной просьбой: помочь восстановить в воинском звании ее пропавшего без вести брата Александра. Дело в том, что перед самой войной тот окончил полковую школу и должен был, разумеется, быть младшим командиром. Мало того, два своих последних письма с фронта он начинает с передачи родным «пламенного командирского привета».
Однако, по данным Центрального архива Министерства обороны РФ, минометчик Железнов Александр Егорович значится рядовым, тогда как его ровесник и односельчанин Николай Тибаев, вместе с которым они призывались, оканчивали полковую школу, а затем и вступили в бой с гитлеровцами, по хранящимся в ЦАМО документам учета безвозвратных потерь значится как сержант. Татьяне Егоровне, видно, настолько дорога память о брате, что до сих пор она не может смириться с той, как она считает, несправедливостью, связанной с его «разжалованием».
Но об этом потом. Самое же ценное, что заключено в присланном Татьяной Егоровной конверте, — это ксерокопии четырех красноармейских треугольничков, которые Александр отправил родным в ноябре 1940 года, в апреле, июне и июле 1941-го. Уже из первого письма видно, что Красная Армия к войне готовилась напряженно и военному делу училась настоящим образом. «Вы просите меня, — пишет он, — чтобы я чаще слал вам письма. Но мне ведь некогда их писать, потому что занимаемся по 10 часов. Прошло 23 дня, как я не дома, но они пролетели так быстро, что показались мне не больше недели. Даже о доме думаю реже. Не потому, что забываю вас. Нет, все из-за этого самого „некогда“».
А вот строки из апрельского письма: «Сейчас нам приходится еще тяжелее, потому что занимаемся усиленно. Перед тем как отрабатывать какие-то вопросы практически, изучаем их теоретически. Особенно налегаем на огневую, тактическую подготовку и на штыковой бой. Все чаще стали заниматься в выходные дни. Дисциплина очень крепкая, без нее ничего бы не получилось. Ведь вы сами понимаете, какая сейчас сложная международная обстановка». Интересно, шлют ли такие письма домой нынешние солдаты XXI века? Да и будь они, интересно ли было бы читать их современным солдатским мамам и папам? Тогда же это было интересно. Этим гордились — и те, кто писал, и те, кому писали. Более того, этим жили.