Горькое логово
Шрифт:
– Я летаю, – вспомнил он и засмеялся.
Какое бездонное небо! Он взмыл выше, еще выше, набирая скорость, и даже не осознав, зачем и как – на уровне рефлекса вытянул вперед руки, будто ныряя в этот синий вечер над горами, и кувыркнулся в воздухе так же, как в ледяной воде подземного колодца. И – перекинулся, раскинув руки… Крылья. Черные. Ура. Так, держать угол атаки…Поймать тягу… Ух, тяжело, отвык… Нагрузка на крыло – предельная…Ну, он же не птичка…Снизу ветер, поймать его…Можно парить…Ура. Инстинкт. Полет!! Горы. Небо. Закат. Синяя долина внизу… там Ярун. Он совершил медленный разворот и начал снижаться. Ярун дороже небес, и он изменил профиль крыла, вильнул хвостом, переходя в отрицательный тангаж – только не пикировать. Не торопиться. Такая тушка… Осторожно… Земля все ближе…Скалы, камни… Он задрал голову, широко развел крылья, увеличивая угол атаки, выставил вперед лапы, гася скорость – ой… Он слишком громадный, а человечки – такие маленькие, да их же сметет… И Сташка, не перекидываясь (крылья сломаешь), усилием воли превратился обратно в пацана. Ох, какое маленькое тело… И с аэродинамикой беда. Честно не полетишь, нужны чары… Но это не так уж и трудно… И привычно… Да, он теперь стал собой. Собой настоящим… И можно летать… И жить…Ярун! Где Ярун?!
Только он уже слишком устал, чтоб удерживать себя в воздухе, и Венок стал горячим. Внизу люди, поднятые белые лица. Нашарив взглядом (скорее сердцем) Яруна в толпе чужих, Сташка рванулся к нему сквозь густой синий воздух, вниз, вниз, теперь тихонечко, а солнце, красное, тоже садится за фиолетовые горы… Ну вот, наконец земля…Он мягко встал на вздрагивающую темную землю. Стряхнув с себя, отпустил тугие послушные вихри. Все вокруг стояли белые. И тихие. Даже Ярун. И в синевато-белом отсвете сташкиного угасавшего света…Разве он и светиться умеет? Приходя в себя, Сташка глянул в небо с красивыми облаками, потом виновато оглянулся на оплавленную дыру невдалеке, из которой все еще вылетали мелкие камешки и глухо грохотало. Рядом валялись и потрескивали, остывая, гранитные глыбы. Ох, только бы никого не пришибло…Кто-то прошептал позади знакомое:
– Кааш Властитель…
Ярун очнулся. Вдруг схватил Сташку за плечи:
– Ты ребенок… Ты же ребенок! И сразу – полновластный… Так же нельзя! Нельзя – сразу… Да что ж ты натворил опять…Ты же маленький, ты – даже себя не помнишь!… О небо, Кааш, да. Вечный Властитель, как же…Родной мой! Сташка! Где… Ты это взял? Как нашел? Разве он там был?
– Я ведь его хорошо спрятал, – Сташка коснулся обруча на виске, погладил. – В самом углу, песком засыпал и велел затаиться. Под контрольный камень… еле вытащил… А те старенькие короны мне, конечно, не нужны, только этот – мой.
– Твой, – усмехнулся Ярун. – Ох, Огонек! Конечно твой, чудовище, чей же еще. Кто его тронуть-то посмеет – это ж смерть…
– …Какая смерть? Нет. Это ж всего лишь Corona Astralis, Венок. Просто симбионт. Чтоб легче возвращаться… Ну и… Ой. Ты сердишься?
– «Всего лишь»? Ничего-то ты не понимаешь еще… Нет, на тебя не сержусь, – Ярун притянул его к себе, прижал. – Но я не ожидал… Ох, трудно смириться, что ты, Сердце Света, взял Венок сразу. Ты маленький еще. Тебе прежде хоть чуть-чуть надо подрасти, хоть что-то самому вспомнить… Это опасная вещь. Не надо было тебя пускать.
Сташка хотел прислониться к нему – ноги не держали, но укрепился: все же люди смотрят. И что-то заболела голова, теплый Веночек разгонял его, но слабо… Как холодно быть человеком.
– Яр, я не понимаю, что ты говоришь. Я там внизу, конечно, понял, кто я такой, только сейчас уже почти забыл и спать хочу, – пожаловался Сташка. – А, Лабиринт-то. Перестраивается. Там если кто остался…Ну, пусть не боятся, он через сутки встанет по первому циклу, как пятьсот лет назад. Планы же сохранились?
– Да. Не беспокойся, – Ярун махнул свите, и вокруг началось торопливое движение. Притянув Сташку, Ярун завернул его в свою нагретую, мехом внутрь куртку и хотел подхватить на руки, но Сташка не дался:
– Я сам… – как же тепло в тяжелом волчьем меху… Какой этот мех…Родной от начала времен. – Люди смотрят же… Я – могу.
– Ты очень сильный, – кивнул Ярун, но, как маленького, взял за руку, едва нашарив его ладошку в длинном широком рукаве: – Пойдем, пора Домой.
Сверху сияло синее вечернее небо с красивыми облаками, выстроившимися в золотой парад, а снизу, в глубоких недрах, погромыхивало. Куртка Яруна такая тяжелая. Нельзя спотыкаться. Терпеть. Все смотрят, как он идет… В гравите Яруна было тепло и тихо. Пережитый день остался снаружи, а тут, в салоне – никого больше. Ярун подтолкнул в кресло – Сташка бессильно плюхнулся вместе с тяжелой курткой; тогда Ярун сунул ему бутылку с водой – он скорей выпил все в пару секунд и спросил:
– Еда?
Через пару минут принесли разогретый контейнер из пилотского дежурного рациона, Сташка быстро съел оттуда полкотлеты – и вдруг глаза закрылись и голова упала в мех воротника. Он преодолел себя. Выпрямился, посмотрел на Яруна.
– Не надо терпеть. Спи, – велел Ярун. – Спи, малыш, можно…
Он проснулся уже во Дворце: Ярун нес его по знакомым комнатам своих приватных покоев…Только тут, кроме каменных мраморных стен – все другое, новое… А пахнет по-старому. Как будто лесным дымком. Это потому что так Ярун всегда пахнет.
– Привет, – сказал Сташка из мохнатой теплоты своего свертка. – Давай я сам пойду.
– Да уже пришли… Есть будешь?
– Нет… Я хочу пописать… И опять спать.
Ярун сгрузил его на громадный черный диван:
– Сегодня тут будешь спать, у меня… Надо за тобой присмотреть.
Сташка через силу выпутался из куртки, встал. Покачнулся, но устоял. Скорей прошел наискосок через громадную темную спальню Яруна в угол, там за дверь, короткий коридорчик – а дальше все, что нужно… И все на месте, ничего не перестраивали… В зеркале какой-то ужас: белое лицо, черные круги вокруг глаз…Ой, и кран над каменной раковиной какой милый, знакомый… Но вообще-то страшный, в виде корявого грифона, маленьким он его ужасно боялся… Когда был маленьким?! Давным-давно… Когда Ярун был не Ярун, а старенький старичок с белыми волосами… Он почти не вставал, но держал при себе, и все дарил игрушки, игрушки… Он целыми днями играл на ковре под взглядом умирающего человека… А ночью спал – тут ведь комнатка есть маленькая… Там была кроватка… И игрушки… Сташка скорей умылся и вернулся к Яруну:
– Яр! А в прошлый раз мы не совпали!! Я был слишком мал, чтоб хоть что-то понимать, а ты…
– Слишком стар, – кивнул Ярун, мрачно взглянув на Венок поверх Сташкиных глаз. – Не вспоминай, не мучай мозг. И вообще лучше сними эту штуку. Тебе сегодня воспоминания ни к чему.
– Да увидел, как водичка у грифона из пасти течет, и вспомнил, как его боялся… Ну, крана, – Сташка снял Венок и поискал глазами, куда бы его деть. Отдал Яруну: – Ты ведь никому не дашь его трогать? А то Веночек терпит только тех, кого я люблю!
Ярун осторожно положил Венок на стол:
– Знаю… Ох, знаю. Ты еще мал, чтоб его носить.
– Не… Чем я младше, тем он мне нужнее… – Сташка показал на открытую дверь в маленькую спаленку: – Мне туда? Как раньше?
– И это помнишь, – Ярун подошел, поцеловал в лоб, повел в спаленку. – Это… Многое исцеляет.
– А?
– Потом. Раздевайся…Что ты мокрый-то?
– Насквозь, – кивнул Сташка и сел на пол снимать ботинки. – Камни таяли. А в гроте – ручеек… – он оглядел маленькую комнату с кроваткой у стены. – Я буду тут жить?