Гормон счастья и прочие глупости
Шрифт:
— Приехали!
Гостиница «Сити» оказалась очень милой, уютной, и окно моего небольшого номера смотрело на море! А еще в номере стоял маленький электрический чайник, две чашки с блюдцами и коробочка с пакетиками чая, кофе и сахара. Имелся и телевизор. Но в этом не было ничего необычного. А вот чайник с чашками… Мне сразу стало уютно. И не успела я распаковать вещи, как явился Венька:
— Ну как тебе?
— Здорово! Мне нравится!
— Исключительно удобное место. Три шага до пляжа, и один шаг до оживленной торговой улицы. Отсюда до всего близко. Андрюхина мадам,
— Погоди, дай найти купальник.
— Ладно, через десять минут жду тебя внизу. Слушай, а мы с тобой никогда вместе не купались в море!
— Не выдумывай, купались в Эстонии!
— А, правда. Ну это разве море? Холодно, мелко… Брр! И потом, это было так давно, что как бы уже и не было.
Я стала искать купальник, но он, как назло, не попадался. Неужто забыла взять? Нет, я помню, Полька мне его принесла.., и сунула во внутренний карман большой сумки. Ура!
Внизу Венька разговаривал со Златопольским. Тот был уже в шортах и шлепанцах. Какие у него красивые ноги, мелькнуло у меня в голове.
— О, вот и Буська, пошли скорее.
На улице было жарко, но не тяжело.
— Ой, как хорошо!
— Да, но завтра, говорят, будет хамсин, — заметил Венька.
— Хамсин? Что это? — осведомился Злато-польский.
— Довольно противная штука. Это, знаешь ли, как в Африке — будто открывают духовку, и оттуда на нас веет… Иногда еще и с песочком… Ну да ничего, тут везде кондиционеры, можно пережить.
— Ладно, посмотрим, может, и не будет никакого хамсина! — легкомысленно воскликнул Златопольский. — Боже, какая прелесть!
Вода в море была теплой, но освежающей, чистой и гладкой, почти без ряби. Венька и Златопольский сразу уплыли к волнорезам, а я плаваю неважно. Далеко заплывать не решаюсь, но мне и так хорошо. Как же вовремя я себе надоела! Если бы не это гнетущее чувство, я бы ни за что на свете не решилась на такую авантюру! Сердце опять ушло в пятки. Но разве может случиться что-то плохое, когда такое небо и море, а Володя Златопольский так похож на Хью Гранта?
Когда мы возвращались с пляжа, в холле гостиницы нас ждал Гордиенко.
— Броня, я договорился с Оскаром, что он даст нам возможность нелегально порепетировать на сцене, — сообщил он, отводя меня в сторонку.
— Почему — нелегально? — удивилась я.
— Потому что за аренду зала надо платить. А он нам устроит это бесплатно. Только никому не говорите.
— Даже Вене?
— Лучше, чтобы об этом знали только вы, я и Оскар.
— Но что я скажу Веньке?
— Что я пригласил вас ужинать. Одну, — усмехнулся он и подмигнул мне. — Кстати, это соответствует действительности. После репетиции я приглашаю вас поужинать. Значит, через полтора часа жду вас здесь. Договорились?
— Конечно!
Гордиенко, пряча усмешку, ушел.
— Ну что? — спросил
— Юрий Митрофанович пригласил меня поужинать.
— Ничего себе, не успел еще отряхнуть московский прах, как уже пошел по бабам! — засмеялся Венька. — Я сразу просек, что он к тебе неровно дышит.
Златопольский как-то загадочно улыбнулся. Честно говоря, я бы с большим удовольствием пошла ужинать с ним, но он меня не приглашал. К тому же предстояла репетиция на сцене, тут вообще не до ужинов. Гордиенко сказал, что покажет мне основные мизансцены, и от этого профессионального слова у меня по спине побежали мурашки.
Ровно через полтора часа я спустилась в холл. Гордиенко уже ждал. Он снова подмигнул мне, взял под руку, и мы направились к выходу. В дверях мы столкнулись с Ларисой, явно возвращавшейся с пляжа. На «мини-бикини» была накинута лиловая сетчатая хламидка, последний писк пляжной моды. Надо бы и мне такую… Выглядела Лариса сногсшибательно.
— Какая красивая! — вырвалось у меня.
— Бесспорно! — ответил Гордиенко. — Но ее беда в том, что она об этом знает.
— А куда мы идем?
— Оскар ждет нас в машине за углом, — таинственным шепотом ответил Гордиенко.
— Юрий Митрофанович, зачем такая таинственность?
— Надо!
Действительно, Оскар ждал нас в сером «рено».
— Полина, вы впервые в Израиле? — с ходу спросил он.
Я даже не сразу сообразила, что это он ко мне обращается.
— А, да, впервые!
— Ой, я вам даже немножко завидую, вы сможете ловить кайф от этой страны.
— А вы его уже не ловите?
— Только иногда. А вообще… Я тут уже двадцать лет, у меня был дом на территориях, своими руками построил, а потом тот кусок земли отдали палестинцам. А теперь хотят еще чего-то отдать, скоро от страны останется носовой платочек, чтобы утирать слезы радости этим сволочам! Хотя вам это ни на фиг не надо знать. Смотрите лучше по сторонам, хотя уже темно и ни черта не видно. Но едем мы в Ришон, там ваше первое выступление.
— Что это — Ришон? — робко спросила я, немного подавленная его агрессивной скорбью.
— Ришон-ле-Цион — с одной стороны город, с другой стороны пригород Тель-Авива.
Большой Тель-Авив! Как будто тут есть что-нибудь большое, в этой маленькой стране. Хотя нет, у нас большое сердце, душа и все такое прочее, не бойтесь!
Он вдруг затормозил, выскочил из машины, обнялся с каким-то прохожим.
— Бронечка, на всякий случай предупреждаю, у него дочка три года назад погибла, когда взорвали дискотеку на набережной. Помните?
— Смутно.
— Я вам покажу это место, не так далеко от нашей гостиницы. Там погибли в основном дети из России. Ужасная трагедия.
— Господи, несчастный человек… — содрогнулась я.
— Да уж, врагу не пожелаешь…
Но тут вернулся Оскар:
— Прошу прощения, встретил двоюродного брата, не виделись целый год. Крутишься, как белка в колесе.
Зал показался мне до ужаса громадным, правда, там было совсем темно, даже, я бы сказала, черно. Только сцена была слегка освещена.