Горная атака

Тамоников Александр Александрович

– Капитана Гориленко!

– Согласен. Итак! С твоим отрядом на предварительном этапе операции все.

Дросов кивнул:

– Вроде все. С оружием замены пленных вопрос. Либо брать пистолеты, от которых толку никакого в открытом бою, либо прятать под формой «АКСы».

– Нет! Никаких «АКСов». Только пистолеты. Для собственной защиты. Схватку с основными силами духов будет вести сводное подразделение капитана Сергиенко. Вам главное – сыграть роль подставы и уклониться от боестолкновения. На месте определитесь, как это сделать.

– Ясно!

Генерал повернулся к Румянцеву:

– Тебе, Слава, отправить гранатометно-пулеметный расчет на северный склон Хайдара. Это три человека. Двоих на снятие

постов наблюдения духов, как только банда Хана вслед за беглецами втянется в верхнее ущелье. Так как лагерь будут контролировать бойцы огневых точек, снимешь наблюдателей с перевала и будешь находиться при мне, в качестве оперативного резерва.

Румянцев спросил:

– Так мы в ущелье не пойдем?

Генерал ответил:

– Нет! Вы при необходимости заблокируете его выход в Хайдарский проход. Не исключено, что части духов Хана и Нури удастся вырваться из кольца окружения, и тогда они будут прорываться в Хайдар. Другого пути уйти от смерти у них нет. Вот и встретите этих головорезов. И со всеми воинскими почестями под залпы салюта стрелкового оружия проводите прямой дорогой на небеса. На разборку со Всевышним! Ясно?

– Так точно!

– Да! Захват пленных на тебе, Дросов!

– Само собой! Вот только их надо будет отвести в приграничное ущелье. Я это сделать уже не смогу.

Еременко ответил:

– Не сможешь ты, смогут люди Румянцева. Так, Слава?

– Так точно, товарищ генерал! Нам бы их лишь до смерти не напугать!

– Постарайтесь не напугать. Работайте нежно!

– Придется постараться!

Генерал взглянул на часы:

– Все! Не смею вас больше задерживать. Сеанс связи в 2.30! Свободны, товарищи офицеры.

Командиры отрядов начали спускаться на дно неглубокого в этом месте приграничного ущелья.

Дросов сказал:

– О делах насущных поговорим позже! Согласуем взаимодействие, оценим обстановку в Хайдаре и так далее. Ты мне вот что скажи. Слышал я, у тебя в Союзе с супругой проблемы возникли?

Румянцев взглянул на Дросова:

– Откуда узнал?

– Земля, она слухами полнится, Слава!

– И давно ты стал верить слухам?

– А я и не верю. Поэтому и интересуюсь. Но, если не хочешь говорить, закроем тему!

Румянцев сплюнул на камни:

– Да ладно уж, тебе расскажу! Но прошу: никто, кроме нас, правды знать не должен. Слухи слухами, от них, как от пуль, не спрячешься, но слухи помечутся, как эхо в горах, да и стихнут, а вот то, что на самом деле произошло у меня с Ларисой, знать не должен никто!

– Даже Еременко?

– Никто, Сережа! Генерал знает о проблеме, но не более того! В подробности я его не посвящал, а ты друг. Это совсем другое дело. Да и, честно признаться, выговориться надо. Тяжело носить в сердце эту дикую, жгучую боль! Устал!

– Все так серьезно?

– Серьезно! Присядем? Время у нас еще есть!

Офицеры присели на валун, закурили.

Сделав несколько глубоких затяжек, Румянцев начал иногда прерываемый вопросами Дросова безрадостный рассказ:

– Ты случай с Саидом под Бератом помнишь?

– Это когда ты отморозка Саида пристрелил, взяв его перед этим в бою живым?

– Точно!

– А кстати, чего ты его замочил?

– Не все так просто, Серега. Мы тогда вышли на базу Саида, который шел глухим ущельем к Салангу. Готовился, сука, работать по нашим колоннам. Карта того ущелья оказалась плохой. Дело в том, что прощупать банду в глухом ущелье можно было только в одном месте. На небольшом пятачке, устроив на нем засаду. А по карте, к пятачку никаких подходов. Слева, справа даже звериные тропы нанесены, а к пятаку ничего, скалы. Пришлось брать проводника. Он и вывел в нужный квадрат. Устроили засаду чин-чинарем, стали ждать. Пунктуальным оказался Саид. Вывел своих бандитов на пятак точно по графику.

Ну а тут мы. Короче, отработали банду по полной программе. Всех в минус! А Саид, сука, выжил. Мне его ребята с правого фланга притащили. Тут туман накрыл ущелье, а восточнее – брошенный, полуразрушенный кишлак. Отвел отряд туда. Нашли хибару более-менее сохранившуюся, стали ждать, пока туман рассеется да прилетит вертолет. Туман рассеялся, «Ми-8» приземлился за кишлаком. Из вертушки вышли трое: двое афганцев, старший – полковник царандоя, один наш – майор. И я бы передал Саида конвою, но тут ко мне подходит проводник. Говорит, полковник-афганец, мол, что прилетел на вертолете, пашет на Хикмата, а Саид его двоюродный брат. Типа нельзя отдавать Саида, родственник отпустит, и главарь банды вновь будет убивать всех, кто симпатизирует новой власти. Я посмотрел на Саида. А тот, до этого хмурый, молчаливый, повеселел, как полковника-родственника увидел. Решение пришло мгновенно. Хрен ты у меня повоюешь. Сам знаешь, силой меня бог не обидел, хватаю Саида за шиворот да в окно швыряю, как раз в сторону, противоположную той, откуда конвой шел. Ну и следом в затылок ему пару выстрелов. Полковник подлетел, заорал: что произошло? Почему убил Саида? Послал я его на хер. Тут наш майор. В чем дело? Ну того я еще дальше направил. Приказал своим грузиться в вертушку. Прибыли на базу, начались разборки. А отряд тогда под командованием Смирнова работал. От него приказы шли.

Дросов кивнул:

– Знаю такого! Свой мужик!

– Точно! Он-то и замял дело, хотя что мне мог какой-то полковник-афганец сделать? Да и майор-особист тоже? В общем, тему закрыли. Отряд на отстой определили, а тут телеграмма из Союза, мать сильно захворала. Вместе с телеграммой распоряжение Еременко о предоставлении мне отпуска на десять суток, включая дорогу. Улетел в Ташкент. Оттуда в Москву, ну а дальше в свой город. Сначала, понятно, к матери. В больнице поговорил с докторами. Они мне что-то про инфаркт базарили, но, главное, мать оклемалась, пронесло. В общую палату перевели. Посидел с ней да к дорогой супруге домой и поспешил. Она не знала, что я приеду, а с матерью, мягко говоря, не ладила. Не сошлись они характерами и жили порознь. В гости друг к другу не ходили. Думал, позже все уладится, ведь я год назад только женился. А не наладится, перевезу в Подмосковье, своей семьей жить будем. А пока она в своей хате, которую от фабрики местной как молодой специалист получила, жила.

Дросов остановил Румянцева:

– Погоди! Так она у нас в городке и не появлялась?

– Нет! Мы же почти весь год здесь.

– Ну да, конечно, извини.

– В общем, из больницы рванул к своей ненаглядной. Темнеть, как помню, начало. По пути цветов купил, шампанского. Сюрприз хотел преподнести, а получил его сам! Да еще какой…

Румянцев выбил из пачки «Ростова» еще одну сигарету, прикурил:

– Да, Серега, сюрприз!

Дросов молчал, понимая, что воспоминания даются другу тяжело:

– В общем, подхожу к дому, захожу в подъезд, поднимаюсь на нужный этаж, открываю дверь, у меня свой ключ был. Из прихожей слышу музыку в спальне, знаешь, такую, инструментальную со вздохами и стонами. Прохожу в зал. На журнальном столике – вино, фрукты, два бокала, пепельница, полная окурков, а на спинке кресла – галстук, мужской, естественно, красивый, дорогой. Букет из рук выпал, хорошо, бутылку удержал. Сорвал крышку, выпил половину – и в спальню. А там моя любимая супруга дергается голая, оседлав волосатого мужика. Как я вошел, они не услышали, продолжали ловить кайф, музыка играла. У меня в глазах потемнело. Ударом в голову сбил Лариску с мужика на пол. Она только охнула. А мужик, кавказец, крепким и не из трусливых оказался. Лежит, глазами сверкает. Смотрю на него, а у самого ярость через край перехлестывает. А он ухмыльнулся, спросил: