Горностай
Шрифт:
Дети очень надеялись, что горностаи снова поселились в Таммисту, но их ждало разочарование. Вез них чего-то не хватало. И Марлийс без всякого интереса бродила по чердаку.
В течение зимы Тоомас Кивистик несколько раз приезжал сюда, заходил в подвал и каждый раз жалел, что нет горностае в.
— Прошлой зимой, когда горностаи жили в Таммисту, никто не притрагивался к картошке и овощам, — сказал он. вернувшись в город.
Такого опустошения, как в эту зиму, оккупировавшие пустой дом мыши давно уже не делали. Они проникли в кухонный шкафчик, прогрызли
Попробовали бы мыши выкидывать свои номера, если бы горностаи жили в доме! — добавил Тоомас Кивистик.
И все же самый ощутимый ущерб был нанесен во дворе и в саду. Грызуны повредили травяной покров, тут и там взрыли землю, утащили цветочные луковицы, обглодали розы. Снова пришлось бросить в костер две молодые яблоньки, у которых объели корни.
— Почему горностаи не устроили у нас гнезда? — справился Мадис у папы.
— Об этом надо спросить у самих горностаев. Может быть, им нравится менять место, а может быть, мы им не понравились, — ответил Тоомас Кивистик.
— А вдруг они погибли зимой? Ты говорил, что у Михкеля из деревни Ранна уже несколько горностаевых шкурок, — продолжал интересоваться Мадис.
Папа все же склонен был думать, что горностаи не перевелись. Какая-то часть животных попадает в ловушки, но это не значит, что переловят всех до единого. Мало ли по какой причине горностаи не поселились нынче в Таммисту! Одна из них самая вероятная — на близлежащих полях и в ольшанике возле хутора Ваарику работали мелиораторы. Рокотали тракторы, надрывались экскаваторы, прокладывая осушительные канавы. От такого шума любой дикий зверь сбежит без оглядки. Когда же работы закончат и снова станет тихо, животные наверняка вернутся обратно.
Мадис позвал Маарью, и они отправились на Каменистый остров. Ведь прошлым летом они именно там в последний раз видели горностаев. Может быть, зверьки до сих нор живут возле моря. Однако на Каменистом острове ни горностаев, ни их следов дети не обнаружили. Правда, они заметили большую черную крысу возле выброшенных на берег водорослей — она выбежала из тростника и юркнула в норку, сделанную в земле. Дети тихонько подкрались поближе.
— Я боюсь, — прошептала Маарья.
— Глупышка! Посмотри лучше вон туда! — И Мадис показал на чистую воду.
За линией тростников плыла крыса, высунув нос и часть мордочки. В зубах она держала длинный тростниковый стебель. Затем выбралась на плавающую кочку, отряхнулась и принялась грызть свою добычу, соря мелкими кусочками. Плавающая кочка, на которой сидела крыса, состояла из таких тростниковых огрызков.
— Тут ее столовая, — объяснил Мадис.
— Какой большой зверь и шерсть у него густая! — воскликнула Маарья.
— А как она корм роняет и разбрасывает! заметил Мадис.
Дома дети рассказали о водяных крысах, но родители никакого воодушевления не проявили. Они предположили, что скоро на Каменистом острове травы совсем не останется, крысы всю ее съедят. И уж конечно, они там не задержатся, осенью переберутся в сады и на поля.
О крысином засилье как-то зашел разговор с агрономом Калью Каноном, как он представился. Тоомас Кивистик пригласил его в дом на чашечку кофе. За столом между прочим вспомнили и о горностаях. Агроном был несколько удивлен тем, что эти симпатичные зверьки поселились на хуторе, и с неодобрением отозвался о тех, кто ставит на них ловушки.
— Очень симпатичный человек, — сказала Кайе Кивистик, когда агроном ушел.
— Да, — согласился хозяин дома. — Приятно было поговорить с человеком, который так много знает о здешних местах и о животном мире.
Теперь, когда мелиораторы приступили к делу, агроном показывался довольно часто. Однажды стал советоваться с Тоомасом Кивистиком о тех переменах, которые предстоят здесь в ближайшем будущем. Они вдруг обнаружили, что их мнения и пожелания сходятся по многим вопросам, совсем как у старых знакомых или даже у друзей.
Их совещания привели к некоторым результатам. Немало наметок, касающихся природы, было осуществлено. Прежде всего они встали на защиту проселочных дорог и старых каменных валов, тянувшихся вдоль них и окаймлявших поля.
Мелиораторы намеревались сдвинуть бульдозерами каменные валы в большие кучи, однако агроном разъяснил прорабу, почему их не следует трогать.
— Спроси кого угодно, — сказал он, — в здешних деревнях никто не знает, когда крестьяне сложили эти валы, стаскивая камни со своих полей, и как давно растут вдоль них можжевельники, судя по всему, вековые. Самые старые люди говорят, что все это появилось еще до их рождения. Как же можно сровнять с землей труды и муки наших предков?
Каменные валы вдоль дороги, ведущей к хутору Ваарику, со старыми рябинами, дикими яблонями и стройными, как кипарисы, можжевельниками, а также с птичьими и мышиными норами, с ящерицами и муравьями, с проторенными ласками, горностаями и другими зверьками тропами, остались нетронутыми.
После спасения каменных валов Калью Канон разговаривал с мелиораторами по другим вопросам. При одном таком обсуждении, непосредственно затрагивавшем ряд объектов вокруг хутора Таммисту, присутствовали все члены семьи Кивистик. Обсуждение проходило в их доме. Проект, рабочие планы и разные эскизы были разложены на столе в большой комнате. По одну сторону стола сидел агроном, но другую — главный инженер мелиоративной станции вместе с подчиненным ему прорабом.
Инженер был явно раздражен.
— Чем же вы, товарищ Канон, недовольны? спросил он достаточно резким тоном.
— Вашим проектом и тем, как вы его собираетесь осуществлять, — ответил Канен тоже но очень доброжелательно.
— Ну-ну! Проект утвержден, какое тут может быть недовольство!
— Проект необходимо подкорректировать с таким расчетом, чтобы ого реализация не нарушала своеобразия здешней природы!
— Ну так расскажите нам об этом своеобразии, — усмехнулся инженер. Наверное, он понял, что агроном — человек волевой, от своего не отступит и его предложения следует выслушать.