Город без солнца
Шрифт:
— Нет, не знаю. — Женщина вдруг оперлась локтями на колени и потерла лицо ладонями. — Простите, у меня так голова заболела… Если у вас больше нет вопросов, я хотела бы прилечь.
— Да, конечно, — пробормотала я, — не буду больше вас утомлять.
Значит, и здесь ничего. Что за эпидемия массового склероза? Ничего не помню… Ничего не знаю….
Да, я не особенно надеялась на этот разговор, но все равно было очень обидно. Пусть поезда сюда ходят всего раз в неделю, тогда с того дня, как пропал Эрик, сюда прибыло четыре поезда. Если не считать тот, на котором я приехала, то всего три. По-другому никак сюда попасть нельзя, разве только пешком через
Я прижала руку к груди, где под рубашкой висело обручальное кольцо. Знаю, оно было теплым лишь потому, что нагрелось от моего тела, но какая-то крошечная частичка меня иррационально верила — если оно теплое, значит, мой любимый жив.
Я не спеша направилась домой, мимоходом разглядывая незнакомые кварталы. Забавно, а я ведь даже не знаю, в какую часть страны меня занесло. Но этот город явно не был очень большим. Неширокие улицы, на которых практически не было машин. Серые двух- трехэтажные дома, маленькие коттеджи с садиками разной степени ухоженности. Неторопливо бредущие по своим делам горожане. Но все какое-то такое скучное, понурое, навевающее сонливость и меланхолию. Никто не разговаривал громко, не смеялся, люди просто шли, глядя себе под ноги. В окнах домов, несмотря на пасмурную погоду, не горел свет. Деревья уныло склонялись к земле, а цветы казались какими-то припорошенными пылью.
И мое временное пристанище было таким же неуютным. Входная дверь со скрипом отворилась, впуская в гулкую комнату. Зря я приехала сюда одна. Так и до депрессии недалеко.
Громко шмыгнув носом, я решительно прогнала подступающие слезы. Нельзя раскисать. Хорошо, что есть способ привести мысли в порядок. Рисование всегда помогало мне отвлечься.
Я взяла альбом, карандаши и вышла на задний двор. С двух сторон он был обнесен высоким забором из замшелого серого кирпича. Забор примыкал к глухой стене моего дома и закрывал участок от глаз любопытной Августы, что не могло не радовать. А от владения Гамильтонов он был отделен ржавой металлической оградой.
Сам двор был небольшим, но очень запущенным. Весь заросший неопрятными кустами жимолости и крупными сочными лопухами. Между квадратными плитами дорожки пробивались густые пучки травы. То тут, то там торчали высокие стебли асфоделусов. Большая ива нависала шатром, создавая густую тень под своими ветвями.
Старая деревянная скамейка и маленький столик составляли все нехитрое убранство двора. Да, сюда бы вложить немного труда и денег, и получился бы миленький садик в викторианском стиле. А так кажется, что здесь очень давно вообще не ступала нога человека. Надо бы при случае аккуратно расспросить Августу про этого мистера Муркока, чье жилище я самовольно заняла.
Осторожно присев на скамейку, я убедилась, что она подо мной не развалится, и положила альбом на столик. Этот уголок дикой природы вполне достоин того, чтобы запечатлеть его на бумаге.
Взяв в руки карандаш, постаралась отрешиться от всего постороннего, выбросить из головы грустные мысли и сосредоточиться на своем занятии. Карандашные линии мягко ложились на лист, негромко поскрипывала скамейка, и белая звездочка асфоделуса потихоньку проявлялась на рисунке.
Не знаю, сколько я так просидела, но в один прекрасный момент, подняв глаза, вздрогнула. У самой ограды, уцепившись за металл тоненькими ручками, стояла Эмили Гамильтон
— Привет, — повторила я свою попытку завести беседу с ней. И, как ни странно, попытка вполне удалась.
— Привет, — тихим эхом прошелестел ее голос.
— Меня зовут Вивиан, — представилась я. — Я приехала из Лондона и поселилась в этом доме. Так что некоторое время побуду твоей соседкой.
— Ви-ви-ан, — по слогам протянула девочка, словно пробуя мое имя на вкус. — Хорошее имя, мне нравится. Оно живое. И ты тоже… живая.
Я неуверенно улыбнулась. Пусть девочка была странной, и Августа почему-то отговаривала от близкого общения с ней. Но я решила не следовать этому совету. Во-первых, какой-то упрямый червячок сидел внутри и словно подзуживал сделать что-то наперекор ей. А во-вторых, Эмили казалась такой грустной и беззащитной, что хотелось как-то поддержать ее. Наверное, ей здесь очень одиноко.
— А как тебя зовут? — поинтересовалась я.
— Неужели Августа «Я-хочу-знать-все-про-всех» не рассказала обо мне? — вдруг улыбнулась девочка. У нее была очень легкая, но очень грустная улыбка. А едкое замечание дало понять, что она не такая дурочка, как говорила Августа.
— Рассказала, — честно ответила ей, — Но все-таки я хочу познакомиться с тобой лично, а не по чужим словам.
Девочка кивнула и, приподняв кончиками пальцев подол длинного светлого платья, присела в шуточном реверансе:
— Мисс Эмили Гамильтон, к вашим услугам. Мне двенадцать лет и я живу в Гленмаре.
— Очень приятно познакомиться, мисс Эмили Гамильтон, — усмехнулась я.
— Ты рисуешь? — ее рассеянный взгляд скользнул по моему альбому.
— Да, я художница. Хочешь посмотреть?
— Хочу, — медленно кивнула девочка.
Я уже было поднялась, чтобы подойти к ограде, но Эмили меня удивила. Она, не говоря ни слова, развернулась, пошла в дальний угол двора и скрылась за пышным кустом жимолости. Раздался резкий металлический скрип, и девочка появилась у меня в саду, осторожно переступая листья лопухов.
— Там есть калитка? — догадалась я.
— Да, там можно выйти, — тихо ответила Эмили, — на улицу. И никто не увидит.
А вот это здорово. Надо разведать, куда так можно выбраться. Что-то подсказывает, что возможность покинуть дом, не попав под пристальный соседский взгляд, мне еще пригодится. Эмили подошла и робко опустилась рядом со мной на скамейку.
— Красиво, — зачарованно прошептала она, глядя на мой рисунок. — Он получается такой настоящий, такой живой. Ты очень талантливый художник, Вивиан.
— Спасибо, — смущенно ответила я, — но он еще не закончен.
Было видно, что слова девочки — это не просто дань вежливости, а искреннее восхищение. А такая оценка не может не тронуть сердце художника. Поэтому я решила поделиться с ней тем, во что когда-то вкладывала свою душу. Отлистнула страницу назад и подала Эмили. Этот альбом еще совсем новый, и из старых рисунков здесь был всего один. Нарисованный еще до исчезновения жениха.
По губам скользнула грустная улыбка. Дом, где мы с Эриком собирались жить после свадьбы. Там все было именно так, как нам хотелось. Мы вместе выбирали отделку и мебель, спорили по поводу планировки, заказывали растения для сада. И дом получался замечательный. Небольшой, но очень уютный. Светлые стены, темно-коричневая черепица, живая изгородь из остролиста. Я рисовала его таким, каким видела тогда. Весь залитый светом, полный надежды и радостного предвкушения. А потом все это разом закончилась…