Город богов
Шрифт:
— Меня не удивит, если по ее указу их не шлифовали, чтобы нам досталось побольше заноз, — ответил Галладон. Он копался в спутанном мотке веревки, пытаясь отыскать конец. — Если судьба прочила эту женщину тебе в жены, сюл, то Доми оказал тебе милость, заслав сюда.
— Она не так уж плоха, — возразил Раоден.
Он встал, чтобы Мареш смог заняться подсчетом полученного.
— Я подумал, милорд, — сказал ювелир, — очень странно, что она изо всех сил пытается нам досадить. Почему? Неужели она не боится расторгнуть соглашение?
— Думаю, Сарин подозревает, насколько мы бессильны, — покачал головой
Мареш кивнул и вернулся к списку.
— Пошли, Галладон, — позвал принц, поднимая мешки с едой для хоедов. — Надо отыскать Карату.
Новый Элантрис выглядел полностью покинутым. До появления Сарин там жило более сотни человек. Теперь их осталось около двадцати, не считая детей и хоедов. Остались в основном новички, вроде Саолина и Мареша, которых в свое время «спас» Раоден. Они не знали другой жизни и страшились покинуть ставший привычным квартал. Остальные, кто забрел в Новый Элантрис во время скитаний по городу, не испытывали глубокой приверженности делу Раодена и ушли, как только Сарин предложила им что-то получше. Теперь они слонялись по улицам у ворот, ожидая ее следующего прихода.
— Грустно. Коло? — Галладон рассматривал вылизанные до блеска пустые дома.
— Да, — согласился принц. — Мы неплохо начали, но нас хватило всего на неделю.
— Не все потеряно, сюл. Они вернутся.
— Мы старались снова сделать из них людей, а они оставили все, чему научились. Теперь они с распахнутым в ожидании ртом сидят у ворот; не знаю, понимает ли Сарин, что ее рассчитанные на три кормления свертки съедаются за несколько минут. Принцесса пытается утолить элантрийский голод, но люди проглатывают еду так быстро, что несколько часов их мутит, а остаток дня снова мучаются от голода. Тело элантрийца работает не так, как тело обычного человека.
— Ты сам говорил, что голод — иллюзия, созданная нашим умом. Мы не нуждаемся в пище, нас поддерживает Дор.
Раоден кивнул.
— По крайней мере, мы не лопаемся по швам. Поначалу принц боялся, что желудки элантрийцев не выдержат обилия пищи. К счастью, оказалось, что, когда желудок наполняется, пищеварительная система начинает работать. Как и мышцы, внутренние органы еще откликались на внешние возбудители.
На одной из улиц Нового Элантриса друзья встретили Кахара. Тот с довольным видом отскребал стену новой щеткой, которую они заказали для него у принцессы. Лицо старика выражало спокойное умиротворение, как будто он и не заметил, что помощники его покинули. При их приближении Кахар кинул на принца недовольный взгляд.
— Почему милорд не переоделся?
Раоден глянул на свои лохмотья.
— Я еще не успел, Кахар.
— Госпожа Маа трудилась, чтобы сшить вам достойное платье! — укоризненно заметил уборщик.
— Хорошо, — улыбнулся принц. — Ты видел Карату?
— Она в Зале павших, господин, с хоедами.
Принц с Галладоном последовали замечанию Кахара и переоделись, прежде чем отправиться в Зал. Раоден радовался, что послушался старика. Он забыл, какое блаженство способна подарить чистая новая одежда, не пропитанная запахами отбросов и не покрытая слоем слизи. Однако цвет оставлял желать лучшего — Сарин постаралась от души.
Принц оглядел себя в небольшой пластине отполированной стали. Желтая рубашка пестрела синими полосками, штаны были ярко-красными, а жилет — салатным. В целом он походил на тропическую птицу. Его утешало только то, что Галладон выглядел еще хуже.
Высокий темнокожий дьюл обреченно смотрел на приготовленные для него одежды в розовых и светло-зеленых тонах.
— Почему такой кислый вид? — со смехом спросил принц. — Разве дьюлы не любят яркие цвета?
— Аристократия — граждане и республиканцы — может, и любит. А я фермер, и розовый мне не к лицу. Коло? — Тут он прищурился и оглядел Раодена. — Если ты заикнешься, что я похож на фрукт катари, я тебя задушу твоей же рубашкой.
Раоден подавил смешок.
— Когда-нибудь я найду учителя, который убеждал меня, что все дьюлы отличаются ровным, добродушным нравом, и запру его наедине с тобой на неделю-другую.
Галладон крякнул, не удостоив его ответом.
— Пошли. — Принц направился к черному ходу.
Они нашли Карату у Зала павших. Она держала в руке иглу с нитью, а перед ней сидел Саолин. Его закатанный рукав обнажал длинный, глубокий порез на руке; хотя крови видно не было, края пореза казались темными и влажными. Игла без остановки двигалась в умелых руках Караты.
— Что случилось? — вырвалось у принца.
Солдат смущенно обернулся. Он ничем не выказывал боли, но порез был так глубок, что обычный человек давно потерял бы сознание от шока и потери крови.
— Я поскользнулся, господин, и меня ранили.
Раоден недовольно оглядел рану. Отряд Саолина почти не поредел: он состоял из серьезных мужчин, тех, кто не спешил бежать от ответственности. Но он никогда не отличался многочисленностью, а сейчас людей едва хватало для наблюдения за улицами, ведущими от логова Шаор к привратной площади. Каждый день, пока элантрийцы объедались приношениями Сарин, Саолин и его люди вели неравную битву, не давая безумцам Шаор прорваться к воротам. Иногда до площади доносились боевые завывания громил.
— Мне очень жаль, — произнес принц; не отрывая взгляда от мелькания иглы.
— Ничего страшного, господин, — храбро ответил воин.
Но рана казалась гораздо хуже старых, к тому же она пришлась на руку, в которой он держал меч.
— Милорд… — начал он, но запнулся и отвел глаза…
— Что?
— Мы потеряли еще одного воина. Нам едва удается их сдерживать! А без меня отряду придется туго. Ребята хорошо дерутся и теперь неплохо вооружены, но мы не сможем долго сдерживать банду.
Раоден кивнул.
— Я что-нибудь придумаю. — Саолина его слова явно обнадежили, и принца охватило чувство вины. Он продолжил: — Как ты получил порез? Я видел у них только палки и камни.
— Они меняют тактику, милорд. У некоторых появились мечи, а стоит одному из моих людей пасть, так они утаскивают его оружие.
Раоден удивленно вскинул брови:
— Правда?
— Да, господин. Это важно?
— Очень. Это означает, что люди Шаор не опустились до животного уровня, у них сохранилась способность мыслить и приспосабливаться. Их дикость — всего лишь притворство.