Город богов
Шрифт:
— Господин, госпожа, — прервал их строгий голос. В дверях повис сеон Раодена, Йен. — Пора.
Сарин мертвой хваткой вцепилась в руку принца.
— Шагай, — приказала девушка, кивком указывая на дверь.
На сей раз она не выпустит его из виду, пока их не поженят.
Раоден честно попытался вслушаться в проповедь, но кораитские свадебные церемонии не зря славились невероятной многословностью и сухостью. Отец Омин, преисполненный значимости оттого, что оказался первым в истории жрецом Корати, который венчал элантрийца, подготовил по случаю внушительную речь. Коротышка-жрец по своему обыкновению бормотал с полузакрытыми, затянутыми мечтательной пеленой глазами и вроде уже успел позабыть про полный народа зал.
Так что Раоден тоже отдался мыслям. Он никак не мог забыть об утреннем разговоре с Галладоном, начало которому положил осколок кости. Его достали из тела мертвого дахорца, и хотя на первый взгляд изуродованная кость казалась отвратительной, в ней присутствовала некая красота. Она походила на точеную слоновую кость или, скорее, на клубок сплетенных вместе тонких прутьев. Принца встревожило, что он распознал в сплетении виденные в книгах старинные фьерденские символы.
Выходило, что монахи Дахора придумали собственную версию Эйон Дор.
Даже во время свадьбы Раодена не покидало беспокойство. В течение столетий лишь одно препятствие стояло на пути фьерденского продвижения на запад: Элантрис. Но если вирн получил доступ к Дор… Раодену припомнился Дилаф и его необъяснимая способность сопротивляться и даже разрушать эйоны. Будь в Теоде несколько монахов под стать Дилафу, исход битвы мог быть совсем другим.
И тем не менее лицо принца то и дело расплывалось в неудержимой улыбке. За плечом одобрительно покачивался Йен. Радость от возвращения сеона не затмила горя по потерянным в последней схватке друзьям, но порой помогала забыть, как ему не хватает Караты и остальных. Йен утверждал, что не помнит своего безумия, хотя что-то в нем изменилось после Элантриса. Он вел себя тише, чем обычно, и стал еще более задумчивым. Как только появится свободное время, Раоден собирался расспросить прочих элант-рийцев об их сеонах. Его смущало, что после горы прочитанных книг он все еще не знал, как создавали сеонов, — если шары света действительно были порождениями Дор.
Принца беспокоила не только тайна сеонов. Также оставалась невыясненной загадка странного танца Чей Шан, которым владел Шуден. Очевидцы рассказывали, что джиндосец с закрытыми глазами легко одолел одного из дахорских воинов, а некоторые добавляли, что молодой барон светился во время битвы. Раоден начинал подозревать, что Дор откликалась не только на призывы элантрийцев; и один из способов доступа к энергии находился в руках самого жестокого и властного тирана Опелона — вирна Вульфдена Четвертого, регента всего сущего.
Очевидно, Сарин заметила рассеянность жениха, потому что, когда речь отца Омина близилась к завершению, из задумчивости его вырвал тычок локтем под ребра. В очередной раз он поразился, как принцессе удается постоянно оставаться истинной дамой королевских кровей: внимательной, собранной и, бесспорно, самой прекрасной.
В заключение церемонии Раоден и Сарин обменялись кораитскими амулетами с эйоном Оми и поклялись в верности до гроба. Принц надел на шею невесты изящный нефритовый амулет, вырезанный Тааном; скульптор обвил его золотой филигранью, которая точь-в-точь подходила к цвету волос девушки. Подарок Сарин был менее роскошным, но тоже шел принцу. Она где-то разыскала массивный черный самоцвет, его отполировали, и теперь темный ровный блеск оттенял серебро кожи элантрийца.
Омин звучным голосом объявил, что король Арелона женат. Собравшиеся захлопали, а Сарин поцеловала мужа.
— Надеюсь, твои предвкушения сбылись? — спросил Раоден. — Ты говорила, что ждала этого момента всю жизнь.
— Все нрошло чудесно. Тем не менее осталось еще одно событие, которого я ожидала с не меньшим нетерпением.
Раоден приподнял бровь. Девушка шаловливо улыбнулась.
— Первая брачная ночь.
Король Арелона рассмеялся и поцеловал жену.
ЭПИЛОГ
Стоял погожий теплый день — полная противоположность дню похорон Йадона. Сарин задумчиво склонила голову над могилой первого короля Арелона. Все, за что боролся Йадон, пошло прахом: к Элантрису вернулось былое могущество, а рабство объявили вне закона. Теперь на троне восседал его сын, а сам трон находился в Элантрисе.
После свадьбы прошла неделя, но столько всего успело произойти! Новый король позволил знати сохранить дарованные Йадоном титулы, хотя поначалу он хотел упразднить дворянство. Его остановило то, что люди уже не могли помыслить, что больше не будет графов и баронов. Поэтому Раоден приспособил существующую систему к собственным нуждам: заставил лордов присягнуть Элантрису и вверил им заботу о простонародье в отдаленных частях страны. Из праздной аристократии дворяне превратились в своего рода опекунов, следящих за благосостоянием народа. В чем и должна была заключаться их задача с самого начала.
Сарин наблюдала за мужем, который разговаривал с Шуденом и Люкелом; кожа Раодена горела на солнце ярким серебром. Жрецы твердили, что падение Элантриса выявило подлинную сущность обитателей города, но они не знали Раодена. Он распространял вокруг себя сияние гордости и надежды, и блеску элантрийца было не равняться с чистотой его души.
Рядом с королем стоял тихий Галладон, его кожа светилась более темным отблеском, напоминая о дюладелском происхождении. Сарин безмерно удивило, что он так и остался лысым, тогда как у всех остальных элантрийцев отросли белоснежные волосы. Когда принцесса попыталась выяснить, в чем дело, Галладон передернул плечами и пробурчал: «А чего еще ожидать. Я облысел, когда мне стукнуло тридцать. Коло?»
Позади Раодена и Люкела виднелся второй сын Даоры, Адиен. По признанию Люкела, шаод случился с мальчиком пять лет назад, но семья скрывала его превращение под гримом, лишь бы не отправлять сына в Элантрис.
Но сильнее, чем тайна Адиена, принцессу поразил секрет, хранимый Киином. Дядя не пожелал пускаться в подробные объяснения, и тем не менее Сарин видела по его глазам, что он говорит правду. Чуть больше десяти лет назад Киин повел свой флот на Эвентио в попытке отобрать трон — который, как начинала верить девушка, действительно принадлежал ему по закону. Если Киин и вправду был старше брата, то именно ему следовало стать королем. Отец отказался обсуждать с ней события тех лет, но принцесса не отступится, пока не получит ответов на свои вопросы.
Размышления Сарин прервала подъехавшая к кладбищу карета. Открылась дверца, и из экипажа выбралась Торина в сопровождении отца, графа Эхана. Толстяк граф после гибели Ройэла стал сам не свой: он говорил замирающим голосом тяжелобольного и значительно похудел. Дворяне не простили ему смерти герцога, но их презрение и близко не равнялось с отвращением к себе, которое снедало Эхана.
Раоден поймал ее взгляд и незаметно кивнул — пора. Сарин прошла перед рядом могил: Йадон, Ройэл, Иондел, Карата и человек по имени Саолин. Последнюю закопали пустой, но король настоял, чтобы ее возвели в одном ряду с остальными.