Город Цветов

Хоффман Мэри

Он сделал паузу, чтобы другие двадцать три сенатора смогли осознать смысл новых сведений.

— Поскольку наши расследования нужно было хранить в тайне, потребовалось также скрыть от широкой общественности имя человека, который воспрепятствовал первой попытке покушения на жизнь Durhessa, — он сделал движение в сторону Лучано. — Но сейчас уже возможно открыть, что это был мой ученик, Лучано Кринаморте.

В Сенате раздались громкие аплодисменты.

— В знак неоценимого благодеяния, которое он совершил по отношению к нашему городу, сим я освобождаю его от ученичества. А Duchessa в знак почтения к памяти своей

покойной матери награждает его званием кавалера Беллеццы.

Лучано встал на одна колено перед Арианной, и она надела на него пурпурную сатиновую ленту с большой серебряной печатью, на которой была вычеканена эмблема города — маска.

— Встань, кавалер Лучано Кринаморте, — сказала она чистым мелодичным голосом. — Служи своему городу хорошо, и он всегда будет служить тебе.

Трое тинейджеров сидели в квартире Ская, совершенно измученные. Они сказали друг другу все, что хотели сказать. Теперь каждый из них был погружен в свои мысли.

Для Ская это все еще казалось слишком фантастичным. Вчера он был самым обычным учеником Барнсбери, живущим рядом со школой в маленькой квартире с больной матерью. А сегодня он стал путешественником в пространстве и времени, который побывал в лаборатории алхимика, перенесясь более чем на четыре столетия назад. А его матери, кажется, стало лучше; может быть, эти два события связаны между собой?

Они обменялись информацией, и Джорджия рассказала ему, что Лучано всегда чувствовал себя хорошо в Талии. А Фалко, чтобы вылечиться, предпринял решительные меры – стал Николасом. Что это значило и почему выбрали его? Об этом могут рассказать только последующие визиты в Джилию.

Джорджию переполняли эмоции, Она не была в Талии больше шести месяцев, с прошлого сентября, когда они с Николасом совершили вместе захватывающее путешествие в Ремору, и. он, будучи Фалко, летал на крылатом коне по Кампо и над ним. Она тогда не видела Лучано. Фактически она его не видела больше полутора лет, потому что смерть Фалко в старой жизни и его перерождение в Николаса расшатало ворота между двумя мирами, прибавив один лишний год, и, таким образам, для нее прошло больше года — но не для ее друзей из Талии.

 И она, и Николас могли путешествовать только в Ремору, в то время как Ская выбрали для того, чтобы он страватировал в Джилию, родной город Николаса. Но если Лучано собирался приехать в этот большой город, тогда эта было единственное место, куда она хотела бы отправиться. Она покачала головой. Это было сумасшествие. Джорджия приучила себя обходиться без Лучано, после того как они так давно попрощались в Кампо Реморы. Он обитал в мире, который она могла только посещать, но не жить в нем, — да еще не в городе Лучано. И он не любил ее, разве что как друга. Его сердце принадлежало молодой Duchessa Беллеццы — красивой, умной и храброй, которая собиралась в Джилию, невзирая на все ожидавшие ее там опасности.

Николас тоже был глубоко расстроен. Как и Джорджия, он научился отказываться от того, что любил — от своей семьи, своего города, от всей своей прежней жизни. Но он хорошо приспособился к новым условиям. Его физическое здоровье было бесценной

наградой за ту жертву, которую ему пришлось принести. У него был уютный дом родителей Лучано, много друзей и Джорджия.

Он был влюблен в нее без памяти. Не только из-за ее смелости и отваги, хотя это было главным. Причина заключалась в том, что она совсем другая, родом из волшебного мира двадцать первого века, а это производило на Николаса сильное впечатление и теперь, когда он уже знал многих людей из этого времени. Она спасла его, привела туда, где его вылечили, и он снова мог ездить верхом, фехтовать и, что самое замечательное, снова ходить без посторонней помощи. Она вернула его к жизни, и он всегда будет обожать ее за это.

Но это не меняло того факта, что ей было почти семнадцать, а ему — пятнадцать, а в школе на такую разницу смотрели с неодобрением, хотя в Талии никто не стал бы возражать против его помолвки с женщиной намного старше Джорджии. Все, что он мог, — это наладить дружеские отношения и надеяться, что со временем что-то изменится. Николас втайне был доволен, что Лучано благополучно заманили в ловушку столетия назад, и ему было стыдно.

А теперь все стало другим: Талия внезапно выступила на передний план в ту минуту, когда он услышал свое прежнее имя. Как только он подумал, что этой ночью Скай, возможно, снова увидит Гаэтано в Джилли, этот новый мир школы, кафетерия и спортзала показался ему тусклым и неестественным.

— Боже, как вы все притихли! — удивилась Розалинд, вернувшись домой, — Я думала, что никого здесь не застану.

— Извините, миссис Медоуз, — сказала Джорджия, очнувшись от размышлений. — Мы... разговаривали о чемпионатах по фехтованию.

— Пожалуйста, называйте меня Розалинд. Я не знала, что ты интересуешься фехтованием, Скай.

— Интересуюсь, — быстро ответил он. — Вот Николас — капитан нашей команды. Мне стало интересно, смогу ли и я научиться фехтовать.

Николас сразу же подыграл ему, Все они инстинктивно хотели защитить и мать Ская, и самих себя. Их странная связь была уязвимой, как только что родившийся ребенок, а теперь им выпал шанс защитить ее и продлить ей жизнь.

— Думаю, у Ская получится, — уверил Николас маму Ская.— Мы договариваемся о том, что я дам ему несколько уроков.

Если Розалинд и была удивлена, почему это заставило их стать такими серьезными, она ничего не сказала.

Следующим утром когда Скай прибыл в Талию, Сульен ждал его. Было еще рано, потому что мальчик рано лег спать в своем мире — ему не терпелось снова посетить Талию. Он проснулся уже одетым в свое черное и белое одеяние послушника.

Они находились вдвоем в келье Сульена, но дверь в лабораторию была открыта, и через нее Скай видел другую дверь, ведущую в монастырь. Повсюду разливался свет утреннего солнца, и Скай вошел в дверь навстречу свету, не поздоровавшись с монахом. Он обернулся и проверил: тени не было.

А потом заговорил с Сульеном.

— Расскажите мне о Вильяме Детридже, — попросил он.

* * *

Герцог Никколо был занят утром со своим архитектором. Перестройка личных апартаментов в Палаццо Дукале шла хорошо.