Город Цветов
Шрифт:
Потом он отправился на соседнюю площадь, чтобы посетить мастерские возле Ведомства гильдий. В его новом жилище и в новом жилище Фабрицио должны быть обстановка и отделка, достойные принцев.
В bottega Арнольфо Баттисты он остановился, чтобы заказать столы, выложенные мраморной крошкой и полудрагоценными камнями. Зайдя в следующую дверь — к серебряных дел мастеру, он заказал для обеденного стола свечной канделябр в форме дракона с распростертыми крыльями. А у ювелира — четыре толстых ожерелья из рубинов и жемчуга в качестве свадебных подарков для двух своих племянниц
Очень довольный своими приобретениями, герцог прошагал через соборную площадь к своему старому дворцу и остановился возле bottega Джудитты Миеле. Она вызывала у него горестные воспоминания, хотя и со слабым оттенком приятного. Миеле создала очень похожую скульптуру его мальчика, Фалко, такую трогательно близкую и в то же время совершенную как произведение искусства, Герцог уважал искусство и уважал Миеле, однако его мнение о ней было бы совершенно другим, если бы он знал, что она Стравагантка.
Он решил зайти к художнице. Она, как он подумал, бездельничала, уставившись на глыбу белого мрамора. Джудитга только через несколько минут заметила своего известного гостя. Подмастерья кланялись и снимали шапки, а один из них дернул хозяйку за рукав, чтобы она пробудилась от задумчивости,
— Ваша светлость, — произнесла она своим глубоким голо-сом, сделав реверанс, хотя ее грубая рабочая одежда вряд ли подходила для таких церемоний.
— Maestra [6] , — сказал он, любезно подняв ее на ноги. — Я только проходил мимо.
6
Художница (итал.)
Подмастерье, чистивший камень щеткой, смахнул пыль с табурета и устремился с ним к герцогу.
— Я не храню много еды в мастерской, — извинилась Джудитта. — Но могу предложить вашей светлости кружку вина.
— Благодарю вас от всего сердца, — ответил Никколо. Сделав над собой усилие, герцог, привыкший к роскоши, сел на табурет и взял оловянную кружку. Он осторожно сделал маленький глоток, но вкус напитка так его удивил, что ему пришлось скрыть свои чувства.
— М-м-м, — проговорил он. — Беллеццкое красное. И замечательный сбор винограда. Хороший купец продал вам это вино.
— Это подарок, — сказала Джудитта. — От Duchessa.
Она не могла не смотреть в сторону камня. Время, потраченное на обмен любезностями с герцогом, она могла бы провести с большей пользой, пытаясь узнать, что скрывается внутри этой мраморной глыбы.
Острый ум герцога Никколо сразу же уловил связь.
— О, вам, наверное, заказали ее статую? — галантно поинтересовался он.
Джудитта кивнула.
— Я приезжала в Беллеццу, чтобы сделать наброски. Duchessa будет позировать мне несколько раз, когда приедет в Джилию.
— Это будет до или после свадьбы?
— До, ваша светлость,
— Тогда ее следует ожидать уже в скором времени? Я должен поторопиться, чтобы послать ей подарки, достойные почетной гостьи Джилии, — задумчиво произнес Никколо. — Мне хоте-лось бы, чтобы вы изобразили
Его раздражало, что эта художница знала о делах Duchessa больше, чем он. И чем только занимается шпионская сеть Угря!
Не показывая своего неудовольствия, Никколо допил вино и встал. Стараясь не поддаться желанию почистить щеткой сзади свои бархатные брюки, герцог вышел, задержав взгляд на куске мрамора. Он не видел молодую Duchessa с тех пор, как умер Фалко, она быстро покинула Ремору, но он часто думал о ней.
Арианна Росси была его неоконченным делом. Она открыто не повиновалась желанию Никколо, отвергнув его сына, совсем так, как всегда это делала ее мать, возражая против какого бы то ни было сотрудничества с ди Кимичи, но герцог должен найти способ подступиться к ней. Белый мрамор напомнил ему о коже Duchessa — чистой и белой, как сливки. Он покинул мастерскую скульптора, размышляя о юности и невинности и о том, что они, в конце концов, мало что значат по сравнению с возрастом и опытом.
Сульен повел Ская обойти с ним лабиринт. Сначала юноша из двадцать первого века отнесся к этому скептически. Все эти пения псалмов, раздумья и хождение в тишине казались ему какими-то церемониями из Нового времени, однако они подействовали на него. Когда он ступил на черно-белую поверхность лабиринта, в голове у него был полный хаос.
Сначала Сульен рассказал ему о Вильяме Детридже.
— Он был первым Стравагантом, алхимиком, жившим во времена королевы Елизаветы. Когда он пытался получить золото, в лаборатории произошел взрыв и он открыл секрет путешествия во времени и пространстве.
— А его лаборатория стояла там, где сейчас находятся моя школа и мой дом?
— Так получилось, — сказал Сульен, — Когда я принес твой талисман, то по совету доктора Детриджа и Родольфо я оставил его на пороге того, что должно быть твоим домом.
Скай улыбнулся при мысли о появлении монаха в Ислингтоне. Но монахи, монахини, духовенство в двадцать первом веке еще носили рясы, и поэтому Сульен, вероятно, не привлек к себе особого внимания.
— Вы говорите, что вам посоветовали Детридж и Родольфо, но как вы с ними разговаривали? Вы сказали, что они оба сейчас живут в Беллецце, а у вас ведь еще нет телефонов?
Тогда Сульен показал ему невзрачное оловянное зеркальце, в котором Скай увидел не отражение своего коричневого лица, а темную комнату, обшитую панелями, где было много странных инструментов. Сульен провел рукой по гладкой поверхности зеркальца, закрыл глаза и сосредоточился. Вскоре там появилось худое и скуластое лицо человека, с ястребиными глазами и черными волосами с проседью.
— Маэстро, — обратился к нему Сульен. — Разрешите мне показать нашего нового брата.
Сульен попросил Ская посмотреть прямо в зеркальце, и тот очутился лицом к лицу с Родольфо. Это выбило Ская из колеи. Не считая своего путешествия между двумя мирами, до сих пор мальчик не сталкивался в Талии ни с чем таким, что можно было бы назвать волшебством.