Город динозавров
Шрифт:
На литературе я не открыл его из-за того, что мы с Ленкой Родионовой посылали друг другу записки. Вернее, Ленка писала мне длиннющие послания, подробно перечисляя свои переживания, сложности и метания, а я, чтобы не обидеть ее, каждый раз отсылал клочок бумаги с единственным словом «угу». Я давно заметил, что Ленка не любит чужих слов, а ценит лишь свои, и мои записки не отвлекали ее от собственных мыслей. Родионова любовалась лаконичностью моего «угу», и сердце ее пело, так как она решила, что я понял девичьи переживания и сложный внутренний мир.
Игорь
– Слышь, Макс, дай хрестоматию! Я свою дома забыл!
Занятый чтением очередной записки, я машинально протянул Рылову книжку, забыв о закладке, и вспомнил только в конце урока, после того как Игорь весь изъерзался на стуле. Раз десять он оборачивался ко мне с таинственным видом заговорщика и зловеще подмигивал.
Игорь Рылов, тощий вертлявый парень с бегающими глазками и вечно нечищеными зубами, с третьего класса готовился к профессии частного детектива. Он и книжки читал только соответствующие, и говорил всегда об этом, и был весь скрытный, зажатый и неприятный. От него ежеминутно можно было ожидать пакости: то чей-нибудь стул мелом намажет, то рюкзак спрячет и ни за что не признается.
Мишка Урсуфьев был единственным, с кем Игорь дружил. Эта парочка славилась своими хулиганскими выходками по всей школе, и учителя с тревогой задумывались, что будет, когда они перейдут в старшие классы.
Вот-вот должен был прозвенеть звонок, когда я вспомнил про фотографию и задумался, не с нею ли связаны подмигивания Рылова. При мысли, что этот прирожденный шпион узнает о наших динозаврах, у меня по спине пробежал холодок.
Едва закончился урок (а он был последним), я подошел к Рылову и потребовал:
– Гони хрестоматию!
Игорь, усмехаясь, протянул мне книгу. Я перелистал ее, но фотографии между страницами не было. Рылов заржал, нагло глядя на меня. Я начал злиться, но сдерживал себя, зная, что ни к чему хорошему это обычно не приводит. Чтобы успокоиться, я перевел дыхание. Игорь зорко наблюдал за мной, и его глазки бегали, как у хорька.
– Где? – спросил я тихо, но внятно.
– Что «где»? – лицемерно удивился Рылов. – Никакого твоего «где» у меня нет. И вообще я отправляюсь на перемену.
Он подошел к Мишке Урсуфьеву, отозвал его к окну, и они о чем-то зашептались. К тому времени класс опустел, все разбежались по домам, и в нем остались только мы трое. Я сел на парту, соображая, как мне поступить. Фотография у них – это ясно. Отобрать ее я успею, но как стереть воспоминания о ней? Даже мой дедушка-телепат был бессилен, и я выругал себя за опрометчивость. И зачем было закладывать книгу снимком тираннозавра? Не мог найти клочка бумаги или запомнить номер страницы?
Пока я размышлял, эти идиоты приблизились ко мне и замерли как истуканы: Мишка впереди, а Игорь сбоку. Вид у них был заговорщицкий. Уставившись на меня многозначительным взглядом, Урсуфьев хлопнул меня по плечу и потребовал:
– Сознавайся, Макс! Скидка выйдет!
Я начинал кипеть. С детства ненавижу грубости и этого покровительственного тона. Боясь сделать что-нибудь непоправимое,
– Не корчи из себя дурачка! Сознаешься или нет? – нетерпеливо повторил Урсуфьев.
– В чем?
– А в том! Откуда у тебя динозавр? – взвизгнул Рылов и взмахнул перед моим носом карточкой.
На снимке был тирекс Шпрот, грызущий говяжье бедро, а рядом с ящером виднелась из-за двери голова Нюсяки. Сцена ожила в моей памяти, я вспомнил, что включил вспышку, когда сестра открыла дверь. По-моему, тогда она, как обычно, грызла мыло и пускала пузыри, но на фотографии это не было заметно.
– Откуда динозавр?
– Из музея восковых фигур, – довольно спокойно объяснил я. – Там экспонаты выглядят как настоящие!
– Не держи нас за идиотов! И твоя сестра из музея восковых фигур? И коридор из музея? – Рылов скорчил такую мину, что его лицо стало походить на морду собаки-шарпея.
– Зачем держать вас за идиотов, когда вы идиоты и есть? Сестра со мной пришла, а коридоров везде полно! – попытался вывернуться я, но по физиономии будущего детектива сообразил, что сел в лужу.
Мог бы сразу догадаться, что тощего противного Рылова не проведешь. Он был прирожденным сыщиком-занудой, который держал в памяти тысячи мелочей.
– Какого числа ты был в музее? – задал он невинный вопрос.
– Не помню... Кажется, в прошлом месяце, – растерялся я.
– Почему на фотографии позавчерашний день? – торжествующе завопил Игорь и ткнул пальцем в угол «полароидной» карточки.
И вновь юный самоучка загнал меня в тупик: я забыл, что на снимках автоматически проставляются дата и время. Мишка Урсуфьев топтался рядом и, хотя понимал гораздо меньше Игоря, определенно подозревал меня во вранье.
– Колись! Откуда у тебя динозавр? – потребовал Урсуфьев.
Тут я не сдержался, за что впоследствии ругал себя. Резким движением я выхватил у Рылова фотографию и сунул в карман.
– Отдай! Живо отдай! – завопил Игорь. Он бросился на меня, но я слегка оттолкнул его, и он растянулся на полу.
– Поздравляю! Ты нарывался, нарывался и нарвался! Можешь складывать зубы в стакан! – мрачно сказал Мишка.
Урсуфьев давно искал повода для драки, который сейчас у него появился. Он неторопливо подошел к дверям класса, запер их на задвижку и изобразил низкую стелющуюся стойку, нечто вроде того, что показывают в японских фильмах по единоборствам.
– Это называется «дракон, охраняющий храм», – объяснил он мне, точно сожалея, что ему придется сделать из меня котлету, но ничего уже поделать нельзя.
Понимая, что драки не избежать и нужно лишь, чтобы она не закончилась для одного из нас – и мне было известно для кого – траурным маршем, я перешагнул через Рылова, который продолжал сидеть на полу, тряся головой, и шагнул навстречу Мишке, держа опущенные руки вдоль туловища.
– Вставай в стойку! – крикнул Урсуфьев.
Он решил превратить меня в грушу для отработки ударов, но ему нужна была видимость, что я защищаюсь.