Город гибели
Шрифт:
Он часто приносил с собой конфеты, и дети помнили об этом — о, они могли быть достаточно смышлеными, если хотели. Двое или трое сразу же узнавали сидящего на скамейке Рейнольдса и тотчас перебегали к нему, а следом и вся их толкающаяся, болтливая стая. Две присматривавшие за ними женщины продолжали вязание и болтовню. Однажды Рейнольдс попытался вовлечь нянек в разговор. Одна из них, крупная женщина, ответила. Но ни та ни другая не подняли глаз, и он сразу же понял, что женщины предпочитают общаться только друг с другом.
— Какая хорошенькая малышка!
Рейнольдс
Это был старый мужчина в сопровождении ковылявшей на поводке седомордой сукой-лабрадором. Рейнольдс всегда старался его избегать.
— Потрясающе, — сказал старик и сглотнул. — И все-таки они отменяют смертную казнь. Мир окончательно сходит с ума.
Тем временем собака широко расставила задние лапы, и на ее морде и на всем теле разлилось и напряженно застыло выражение терпеливого страдания.
— Вчера вечером я дал ей парафина, — сказал старик. — Думал, это может, так сказать, принести ей облегчение.
Но Рейнольдс уже спешил прочь.
— Ну, вы, конечно, не торопились, — проворчала миссис Эванс.
Она грохнула рыбу на стол, словно хотела причинить ей боль, и снова заворчала:
— А если второй завтрак его светлости запоздает, то виновата буду я. «Полагаю, одна маленькая камбала могла бы удовлетворить аппетит больного человека, — передразнила хозяина кухарка. При этом, как и во многих других случаях, чем меньше было похоже на “изящный” голос сэра Малькольма, тем гуще был яд, который не могла более носить в себе эта маленькая, опрятная женщина. — И не забудьте картофель со взбитыми сливками, хорошо, миссис Эванс?» Интересно, как могу я готовить ему такую еду, если вы не приносите мне рыбу почти до двенадцати часов?!
Заканчивая свою речь, миссис Эванс взяла рыбину и принялась ее нюхать.
— Совсем свежая, — сказал Рейнольдс.
Кухарка опять понюхала с недоверчивым выражением на желтоватом лице.
— В прекрасном же хозяин сегодня настроении, — сказала она. — В одном из своих лучших.
— Почему? Что-нибудь случилось?
— Если он кому и скажет, то это будете вы, не так ли? — ответила миссис Эванс. — Я не тот человек, кто внушает ему хоть малейшее доверие.
И она стала отгонять Рейнольдса от холодильника, слегка похлопывая его внешней стороной руки по ребрам.
— К нему заходили двое, — болтала кухарка.
— Двое? Кто такие?
— Полиция. Так они сказали. По-моему, не похожи.
— Полиция?
— Один из них был явный неряха. Действительно, совсем мальчишка. Они просидели у него довольно долго. Ага, знаю! Он расстроился из-за того, что опять вздрогнул от шума радио из соседней двери. Сразу же, как только они от него ушли. Ведь не ночью же включили радио. Было не поздно.
— Что могло бы понадобиться здесь полиции?
— Ваши догадки стоят столько же, сколько и мои.
Вдруг (Рейнольдс не понял почему) он вспомнил фотографию той бедной малышки с хорошеньким кукольным личиком, голубыми глазами и длинными шелковистыми волосами. Возможно, они проверяют дом за домом, как это уже однажды делали, когда была убита женщина в безалкогольном
Это случилось вечером, когда Рейнольдс был в гостях, так что ему было нетрудно представить им алиби. Но странное дело, при всей их учтивости и при всей надежности этого алиби полицейские заставили его почувствовать себя утаивающим что-то важное и даже в чем-то виноватым. Вплоть до того, что, когда Рейнольдс говорил с ними, он чувствовал, как его лицо начинало краснеть, а руки дрожать, и слова выходили из губ с засушенной и вымученной тщательностью, какая бывает у человека, нервно повторяющего выученный наизусть урок.
— Наверняка что-то случилось с машиной.
Миссис Эванс пожала плечами.
— Или, быть может, он жаловался полиции насчет этого радио.
На этот раз миссис Эванс вообще не ответила, так как она все еще очищала яблоки от кожи и косточек.
— Что за бестолковая работа! — наконец проворчала она себе под нос.
Сэр Малькольм за весь день ни разу не вспомнил о визите полицейских и Рейнольдс предпочел его не спрашивать.
— О Господи! О Господи! О Господи! — воскликнул он, когда Рейнольдс осторожно разгрузил поднос с завтраком. — Вижу, наша славная миссис Эванс опять залезла в замороженные смеси.
— Сэр?
— Эти бобы выглядят совсем измученными.
— Сегодня в магазинах не было свежих бобов, сэр.
— Да, но хоть что-то свежее должно было быть. Как насчет цикория?
— Я подумал, вы сказали, что не любите…
— Я ничего не имею против цикория. Совсем ничего. Только в меру.
Внезапно сэр Малькольм бросил на Рейнольдса один из своих пронзительных взглядов, неожиданно вспыхивающих под слегка морщинистыми бледно-серыми веками.
— С вами все в порядке, Рейнольдс?
— Все прекрасно, сэр.
— У вас трясутся руки.
Рейнольдс как раз вытянул из кольца салфетку сэра Малькольма и резким движением развернул ее.
— Мои руки, сэр?
— Вы выглядите, как будто вас что-то расстроило.
— О нет, сэр. Совсем нет.
Сэр Малькольм наколол кусочек яблока на кончик своей вилки и рассмотрел его со всех сторон. Затем он отправил яблоко в рот и, посасывая, сказал:
— Хорошо, Рейнольдс.
И только когда Рейнольдс, готовя сэра Малькольма ко сну, подал поднос с бокалом воды и двумя таблетками снотворного, старик наконец заговорил о визите.
Проглотив сначала одну, а затем другую таблетку, он по обыкновению погладил себе горло правой парализованной кистью, вероятно, чтобы помочь таблеткам проскользнуть в желудок, и лишь затем сказал:
— Ах да, меня расспрашивали сегодня о вас, Рейнольдс.
— Расспрашивали, сэр?
— Да, расспрашивали. — Старик помолчал, как бы испытывая злое желание продлить беспокойство слуги. — Полицейское расследование.
— Полицейское расследование, сэр?
Рейнольдс почувствовал, что его руки, державшие поднос, вновь задрожали, и уже знал, что сэр Малькольм опять сделает ему замечание, это только дело времени.