Город голодных теней. Равновесие
Шрифт:
– Алексеич, а с предвидением что? Ты считаешь, что спасение заранее не поможет?
– Я боюсь другого. Боги твои могут додуматься до другого способа заставить тебя умирать. А нас рядом не будет. Я бы не хотел для Лены такого способа решать твои проблемы, но она предложила сама. И считает, что её сил хватит.
– Он помолчал, не глядя на них обоих.
– Хватит на то, чтобы пережить это. Спроси у "бессмертного", передаст ли он это богам?
– Они сами с него считывают. Рано или поздно.
– Будем надеяться, что на этот раз будет поздно, - ровно сказал Алексеич.
– Надо проверить, как всё пройдёт. И честно говоря, очень жалею, что твоим помощником в этом деле буду не я. И ещё. Видишь эти три машины? Там сидят мои ребята. Это не те, что следили за тобой и предотвращали ту аварию. Эти ребята готовы в любой момент прийти тебе на помощь. Если вдруг почувствуешь, что тебе плохо, что слабеешь, - говори сразу. Поскольку Лена будет занята вместе с тобой одним делом, она не сразу сумеет откликнуться на слабость. А среди этих ребят есть такие, которые могут помочь. Только позови.
20
Больше всего тяготила неизвестность, будут ли ещё сегодня смерти на городской спирали.
Когда Алексеич поморщился, оглядывая замкнутый двор, бродяга предложил снова переместиться за дом. Тот стоял на склоне, полого спускаясь к оврагу с городской речкой.
Они не стали устраиваться у самого дома. Отошли чуть ниже, присели на взятые с собой из машин коврики и какие-то куски клеёнки, устроившись, как на пикнике.
Парня Лены бродяга угадал сразу. Да и чего гадать... Высокий, темноволосый, тот, едва все трое встали с бордюра-ограды, сразу заторопился к девушке. Та пошла рядом с ним, а бродяга - с Алексеичем, обсуждая примерный план действий, в случае когда "бессмертный" объявит о следующей смерти. Уже расположившись на коврике, бездумно глядя на зелёный склон, на корявую нить речки внизу, бродяга сам не заметил, как замолчал, перестав поддерживать разговор.
Алексеич оторвал его от бездумного созерцания только раз.
– Сколько человек... было?
– Сто двадцать семь. Помню каждого...
Алексеич кивнул и ушёл куда-то.
К вечеру, когда стало ясно, что новой смерти не будет, Алексеич объявил, что в доме, напротив того, где сидел, дожидаясь своей участи, бродяга, нашлась двухкомнатная квартира, которую сдают внаём. И он договорился с хозяином, что с неделю в ней будут жить несколько человек. Опасавшийся, что из-за него целой ораве людей придётся ночевать без удобств, бродяга вздохнул с облегчением.
В квартире он огляделся... И стало очень тяжело.
Привыкший бродить по городу, часто спать там, куда есть возможность проникнуть, он вдруг понял, что квартира похожа на клетку. Он походил по комнатам, где всё было чисто и в то же время пустовато: хозяева часто сдавали её квартирантам, - и остановился у окна. Здесь стало легче. Он смотрел на замкнутое сумрачными тенями пространство вечерней улицы, на белый свет фонарей, на жёлтые светлячки окон в доме напротив, в подвале которого ему не раз пришлось ночевать, - на привычную жизнь, неожиданно оставленную за стенами... И пытался понять: так нравится ли ему, что сегодня он проведёт ночь с комфортом?.. Сухие губы дрогнули в едва заметной усмешке. Встречный вопрос: а не развивается ли у него клаустрофобия?
Вздрогнув, он услышал задорный голос Лены, доносившийся из прихожей:
– Иди-иди! Список у тебя большой - не забудь ничего!
Обернулся он вовремя. В комнату вошёл Алексеич.
– Сейчас Игорь сбегает за продуктами, Лена быстро сготовит нам ужин, а потом они съездят домой за необходимыми вещами для временного проживания здесь. И уж потом все - спать. Здесь останемся вчетвером: в той комнате Лена с Игорем, здесь мы. Перед сном Лена проведёт небольшой сеанс с тобой, чтоб ты спал крепко. Остальные снова соберутся ближе к утру.
– Я думал - буду здесь один, - удивлённо сказал бродяга.
– Не получится, - покачал головой Алексеич.
– Мне нужна эта ночь и другие, если те будут. Ночь - такое время суток, что живые существа расслабляются в защите и уюте. Лена с Игорем нужны, если "бессмертный" тебя поведёт дальше с самого утра... Ты-то спи, а я попробую поговорить с твоим "бессмертным". Мне нужно хоть за что-то зацепиться, чтобы поговорить с твоими богами.
В бродяге проснулось любопытство.
– Ты ведь тоже экстрасенс, - полувопросительно сказал он.
– Я заметил, что у всех есть какая-то специализация. Ты хочешь использовать что-то, что умеешь лучше всех?
– Хуже, - тяжело ухмыльнулся Алексеич.
– Я не просто хочу, я готов использовать то, что умею. Но мне нужно кое-что уточнить. Поэтому я должен поговорить с твоим "бессмертным", пока ты спишь. Ты привык к нему. Попроси я тебя поговорить с ним на определённую тему, ты не сможешь задать ему нужный вопрос. Или не услышишь нужного ответа. Я же его плохо знаю. Как и он меня. Поэтому я смогу спросить его. Или узнать всё, что интересует меня.
Бродяга промолчал. Он заметил, что Алексеич напрямую, по сути, не ответил ему. Он понял это как опасение. Нежелание заранее проболтаться в незримом присутствии "бессмертного". Что ж... Дело есть дело. На такое недоверие не обидишься.
Когда настало время сеанса с Леной, бродяга поймал себя на мысли, что хочет попросить девушку снова подарить ему впечатление райского блаженства - умиротворение с привкусом холодного аромата яблоневых лепестков. Но девушка присела на стул у кровати, где он лежал, и бродяга, ожидавший чего-то хорошего, быстро поддался всего лишь расслабляющей эмпатии, вызывающей дремоту, а затем и глубокий сон. Впрочем, уплывая в эту тёплую дремоту, бродяга успел мысленно улыбнуться...
... Проснулся утром - и шарахнулся к стене, не понимая, где он и каким образом очутился в этой светлой от солнца комнате.
– Доброе утро, - услышал ворчливое и увидел Алексеича, который сидел на диване напротив.
– Выспался?
Успокаивая взбудораженное сердце, бродяга сел удобней и тут же с тревогой спросил:
– Ну что? Получилось - поговорить?
– Получилось, - успокаивающе сказал Алексеич.
– Не боись. У нас теперь в арсенале весьма действенный шантаж, если вам с Леной не удастся скооперироваться во внедрении "лешего" в человека, которому предстоит смерть.
– Да?
– не зная, что именно спрашивать, отозвался он.
– И как мы теперь?..