Город голодных теней. Равновесие
Шрифт:
– Может, загадываю зря, но... Нет. Одному легче.
– Но сын?
– настаивал Алексеич.
– Ему год - и он закончит школу. Что потом? Самое время, чтобы отец был рядом.
Некоторое время бродяга молчал. К чему подталкивает его этот сильный человек? К мысли о том, что его желание уйти из семьи - желание эгоиста? Но ведь он и так уточнил это... И внезапно сильно и ярко - лицо сына... Там, когда он вышел на крыльцо дома. Лицо, вспыхнувшее узнаванием и радостью...
Защемило что-то на душе. Стало неясным далёким то будущее, которое он определил для себя когда-то, мечтая, что всё-таки останется в живых.
–
– пересохшими губами сказал он.
– И ещё неизвестно, получится ли... Получится ли...
Он не договорил, уставившись в смутно-серый в темноте асфальт.
Докурил, и Алексеич спокойно спросил:
– А хотелось бы поспать? Могу устроить.
– Хотелось бы, - почти передразнил его бродяга.
Алексеич только улыбнулся - видимо, на раздражённые нотки в голосе, и бродяга неожиданно зевнул - да так резко и сильно, что не успел прикрыть рот ладонью...
– Иди в машину, - вслед ему, вставшему, велел Алексеич.
– И спи. Завтра трудный день. Хотя есть у меня мысля, что если спираль сейчас идёт строго одновременно с дорогой, то все дорожные происшествия будут твои. А значит, и моим ребятам легче - с дорожно-то транспортными...
... "Бессмертный" позвал его утром, едва солнце пробилось на горизонт, а потом пыталось вылезти из красновато-синих туч. Бродяга успел и в самом деле выспаться. Алексеич вытащил его из машины за полчаса до зова и дал возможность позавтракать, пока боги не коснулись информационной сети и не узнали, что их поднадзорный общается с теми, с кем строжайше нельзя...
Он шёл по пешеходной дорожке, параллельно дороге, запруженной машинами, и с внезапным напряжением ожидал, что же ему приготовили боги и сумеют ли ребята Алексеича отодвинуть его от этой потенциальной смерти. Шёл не спеша, стараясь успокоиться, но уже привычно настраиваясь на то, что будет всё вдруг и... болезненно. Стараясь переломить самого себя и с горечью ухмыляясь своим ожиданиям.
Наконец он полностью отдался ритму спокойных (торопиться он не желал!) шагов, начал забываться в этом монотонном и размеренном движении. Кроме того, он воспользовался советом Алексеича, данным перед тем, как уехать:
– Будешь нервничать - рассматривай дорогу.
И бродяга, зажав все мысли в единый узел, принялся наблюдать за дорогой, за людьми на тех остановках, которые проходил, а то и, переполненные утренним народом, обходил. Вскоре он не то что успокоился, но обратил внимание, что идёт навстречу поднимающемуся солнцу. Вот именно это открытие и заставило его упорядочить взбудораженное дыхание.
Затем размышления машинально, независимо от него перешли к мыслям о сыне. Даже не спрашивая, бродяга понял, что Алексеич и его команды в основном общаются с Пашкой - с Павлом, как частенько тот повторяет. Понятно, почему не с матерью. Жена бы сразу захотела встретиться с ним, но, кажется, то, что он найден, от неё пока держится в тайне. Последнее тоже понятно. Но сын... Это он сам так быстро откликнулся на предложение Алексеича поработать с ним? Или Пашка сам навязался?.. Спрашивать напрямик бродяга не решился - что-то останавливало. Боязнь, что Алексеич начнёт серьёзный разговор о сыне?.. Но кое-что ему понравилось. Сын не шляется бездельником по городским улицам с такими же, как он, лохматыми хипарями. И не выглядит недовольным, что ему приходится быть среди тех,
Потом он спохватился.
Нет, забудь о Пашке. Сейчас надо идти и думать не о себе и не о невольно прикипающих к нему, одиночке, проблемах общения с собственной семьёй.
Сейчас надо думать о том, что его ожидает в случае смерти кого-то пока неизвестного на дороге... После нескольких случаев предвидения бродяга уже сообразил, что главное в этом, пока новом для него деле - это думать зацикленно на будущем.
Впереди перекрёсток. Один из самых крупных и оживлённых в городе. Неужели кого-то опять собьют при переходе?
Он даже невольно ускорил шаг.
"Охота же тебе спешить", - угрюмо заметил "бессмертный".
– Ты как будто не выспался, - заметил бродяга.
"Ты давно прекрасно знаешь, что спать я не умею. Мне это не нужно".
– Ладно. Вернёмся к нашим баранам. Значит, предлагаешь не спешить? Или просто ворчишь?
"Я слышал, о чём ты говорил с этими людьми ночью".
– И прочитал ту запись, которую мне показали?
"Нет".
– Ты передашь своим богам наш разговор?
"Я уже не раз говорил тебе, что передавать мне и не надо. Всё, что я слышу и вижу, боги считывают с меня через информационную сеть".
– Тогда я не понимаю, зачем ты вообще заговорил со мной сейчас.
"Эти люди, которые приезжают к тебе ночью... Они подобны богам. Их сила богоподобна..."
– В твоей реплике отчётливо слышится "но". Договаривай.
"Есть два "но". Сила их огромна, да и сами они пытаются упорядочить её. Но она всё равно хаотична. Второе "но". Привычные мне боги бестелесны. Они сгусток энергии. Может, плоть этих ночных людей мешает им упорядочить их силу?"
– Вопрос философский, потому что не проверить, - уже насмешливо заметил бродяга.
– Вот и поразмышляй над ним. Заодно и меня отвлекать не будешь.
"Бессмертный" послушно заткнулся.
И бродяга снова, на автомате передвигая ноги, машинально принялся считать время до приближения к каждому следующему столбу - до перекрёстка, идя навстречу солнцу, которое всё не хотело полностью вылезать из мрачноватых облаков. Он шагал и старался предугадать, где и каким будет ДТП.
Он подходил к открытому месту самого перекрёстка, машинально всматриваясь, какой горит свет при переходе, когда его внимание привлёк резкий диссонанс в ровном движении встречных машин на противоположной стороне. Немного сверху, потому что здесь дорога была неровной - чуть на возвышенности. Так что бродяга видел всё в деталях.
В ближайшем переулке выходящем на трассу, терпеливо ждала момента въехать в общий поток светлая, кажется, серого цвета, машина. Уловив просвет, водитель уверенно газанул, сворачивая. Тот же просвет одновременно с ним углядел мотоциклист, подъезжающий, лавируя между машинами, вставшими на красный свет. Его "конь" взревел мотором и ринулся вперёд - в потенциально свободный коридор.
Бродяга замер на полушаге.
Водитель серой машины, наверное, заметил мотоциклиста в боковом зеркальце. Остановиться в плотном потоке машин, дружно рванувших на зелёный свет, не было никакой возможности. Мотоциклист затормозить не успевал. И в отчаянии водитель на полной скорости бросил машину в сторону. На бордюр. Прямиком в столб.