Город голодных теней
Шрифт:
Внезапно рядом пошатнулся Макс. Его словно тянуло к своему «умирающему» двойнику. А тот, опустив голову, жалко сидел на бетонном полу — на бедре, помогая себе не упасть опорной рукой в пол. И по лицу человека, Макса, легко читалось, что он с трудом сдерживает желание броситься на помощь теневому двойнику.
Мужчины — она с трудом перевела взгляд на них — кажется, элементарно не решались снова стрелять, потому что (она видела, как они оглядываются) боялись, как бы на выстрелы не явился кто-то ещё.
Где же Влад? Почему его нет после выстрелов? Не мог же он их не расслышать!
И… Что-то мешало думать. Одна лишь
Взгляд умирающей женщины-двойника снова приковал её к себе… Стороной, в какой-то ватной глухоте, она слышала крики мужчин, которые кого-то звали — кого-то, кто был где-то там, далеко внизу. А сама она смотрела на женщину, которая тоже не сводила с неё глаз, и вопрос: «Почему она так долго умирает?» постепенно пропадал под натиском сострадания: «Господи, как же ей больно!»
Руку, о которой она забыла, вдруг сильно дёрнуло.
Упал Макс, всё ещё цеплявшийся за неё. Она рефлекторно сжала его ладонь, где-то в глубине подсознания помня: если она хоть чуть удержит его от падения, он не разобьёт себе голову. Он и упал, удерживаемый, сильно дёрнул при этом её руку, почему и грохнулся не плашмя, а набок — как его же двойник… К нему подскочил Саша и подал было руку — поднять, но Макс внезапно плюнул в него и завыл. Алексей шагнул было тоже, но парень хрипло зарычал на него, подняв свободную руку, которой агрессивно изобразил что-то наподобие лапы с направленными на охранника когтями. Да ещё пинаться попытался.
Время почему-то растянулось и лениво покачивалось, как покачивалось всё вокруг. Близкие предметы плыли перед глазами Таси — страх уходил, а сочувствие к женщине, которая только сидела и безучастно и даже безнадёжно смотрела на неё, росло — вместе с неотрывным взглядом в её, двойника, глаза, словно уходящие в чёрную тьму и наполняемые ею.
И Тасе в своём безудержном сострадании изо всех сил захотелось подойти к ней и сделать так, чтобы женщина ожила. Так захотелось, что она расслабила пальцы, которые до сих пор сжимались вокруг кисти Макса.
Но в момент, когда она тряхнула кистью, чтобы ослабевшие пальцы Макса соскользнули, на площадке появился человек, которого она враз возненавидела.
Этот человек буквально влетел на лестничную площадку и, ничего ни у кого не спрашивая, мгновенно ударил ногой, проломив грудную клетку умирающей женщины-двойника (Тася чуть не закричала, как будто это ей пробили тело насквозь!), а потом — не оглядываясь на свалившееся тело, развернулся к Максу-второму — и ударил его опять-таки ногой по голове, несмотря на звериный вопль настоящего Макса. Та разлетелась вдребезги, словно была сделана из яичной скорлупы.
Тася снова услышала глухой вой — плакал и выл Макс:
— Не нада-а! За что-о?! Ему больна-а!
Человек, которого Тасе захотелось убить сейчас и немедля, но которого она определённо боялась до ужаса, быстро подошёл к ним обоим. Подняв с пола Макса, хоть тот и старался драться с ним, он легко ухватил их обоих под мышки и прижал к себе: сначала навязчиво казалось — для опоры, чтобы потом сами встали на ноги. Сквозь заволакивающую мозги муть Тася услышала негромкий успокаивающий голос:
— Ничего, ничего, сейчас всё пройдёт…
Она ещё раз подумала, что сейчас — лучший момент, чтобы убить его. Только вот чем? А потом убийственные мысли пронизало другое: как спокойно в этих руках… Прошли минуты, прежде чем она развернулась в его объятиях и обняла его сама, а Макс выпрямился и ошалело огляделся.
— Что? Что случилось?
Что случилось — Влад объяснил лишь спустя минут пять, когда Тася успокоилась и опустила руки, смущённая своими странными мыслями — особенно мыслью об убийстве Влада. Впрочем, нет. Понадобилось ещё несколько секунд — увидеть, что произошло с теневыми двойниками. Несмотря на страх пришедшей в себя Таси, что двойники превратятся в опасных страшилищ, они тихо-мирно скончались на месте — рассеявшись серым дымком. Ей даже показалось, что от них осталась горстка пепла. Но на серой поверхности площадки могло примерещиться всё что угодно.
А потом Влад усадил всех на ступени и, присев сам чуть ниже, в первую очередь обратился к мужчинам:
— Любая человеческая фигура, которая направляется к вам, — ваша мишень. Меня поняли? Прекрасно. В этом городе живые люди — все под властью теней. Они не могут двигаться целенаправленно. Поэтому увидели кого-то — стрелять сразу и не спрашивая.
— Почему ты так долго! — возмутилась Тася, не успев до конца сформулировать полный вопрос: почему ты так долго поднимался? Уже и выстрелы прозвучали, а тебя всё не было! Где ты пропадал так долго?..
— Тася, они уже покопались в твоих мозгах. — Он положил руку на её колено, утешая. — Тебе это только показалось — меня долго нет. На деле прошло не менее нескольких секунд, когда я поднялся к вам следом за выстрелами.
Алексей, на которого взглянула Тася за подтверждением, кивнул.
— Но почему?.. — ломким после крика голосом спросил Макс. — Почему мы?
Тася мрачно подумала — он будто услышал её недавний вопрос.
— Вы главные в нашей команде, — усмехнулся Влад, и Макс вздохнул. — Тени вычислили вас сразу. Но вы закроетесь (точней — можете закрыться), если вас пугать или заставлять нервничать — постепенно. А если ударить внезапно… Тени позвали вас раскрыться, потому что знали: в случае появления двойников вы будете ошеломлены, а потом испытаете страх и негодование — ведь ваша охрана наверняка их немедленно застрелит. А уж когда вы раскрылись, они начали процесс проникновения по эмоциональной составляющей в ваше сознание. Как обычные энерговампиры.
— Почему как обычные? — с интересом спросил Саша. Он тоже был бледен после ЧП, но теперь, взглянув на Тасю с Максом, успокоился.
— Среди людей вампиров много. Некоторые вампирят осознанно, некоторые — подсознательно, чувствуя, что им энергии не хватает, — объяснил Влад, попеременно поглядывая то на Тасю, то на Макса, который почти по-мальчишески шмыгал носом, слушая его лекцию и вздыхая время от времени. — Но все энерговампиры работают в одном ключе. Когда им нужна энергия, они первым делом пробивают человека. Всяко. Могут налететь на вас с воплями и угрозами, ругаться с вами — причём неожиданно, а порой кажется, что без причин. От этой самой неожиданности люди раскрываются, потому что сбиты с толку. Другие — наоборот, будто выбирают вас для того, чтобы поплакаться в жилетку, а набравшись вашего сочувствия, чуть не расцветают. Эти двое — били на сочувствие. Ещё немного — и пробили бы.