Город-храм Колхиды
Шрифт:
ЕЩЕ ОДНО СВЯТИЛИЩЕ
Во дворе дома одного из колхозников (примерно в 150 м к северу от городских ворот) мы давно уже обратили внимание на обилие черепков, выступающие на поверхность покрасневшие от огня сырцовые массы и фундаменты стен, разного рода древние архитектурные детали, использованные в кладке нового дома или для укрепления хозяйственных построек.
Разведочные раскопы, заложенные на соседнем участке, выявили мощные культурные слои, громадное количество фрагментов черепиц, множество архитектурных деталей, среди которых — части каменных колонн. Но было ясно, что основное сооружение находится в упомянутом выше дворе, а путь к нему лежит через виноградник и фруктовые насаждения. Трудно было уговорить хозяина, но и он не устоял перед чарами прелестнейшей музы истории по имени Клио. Постепенно фруктовые деревья и виноградник стали обретать новое местожительство, а на их место вкапывались наши реперы, обозначающие сетку квадратов, фиксирующих археологические находки. За последние годы нам удалось здесь раскопать площадь свыше 800 кв. м, сняв в некоторых местах землю толщиной до 4 и 5 м. Естественно, вся работа производилась вручную, так как культурный слой в этом месте содержал многочисленные обломки керамики и архитектурных деталей, а глубже, на большой площади была открыта аморфная сырцовая масса, покрасневшая от сильного пожара. Она образовалась от разрушенных стен, сложенных из частично обожженных сырцовых кирпичей, уложенных на каменном цоколе.
После тщательной препарации этой массы уже на ее поверхности удалось определить контуры всего здания. В итоге обнаружен сложный архитектурный комплекс культового назначения, состоящий из двух прямоугольных залов, соединяющихся с башнеобразным зданием, «жертвенником» со ступеньками, а также площадкой для жертвоприношений.
Раскопки святилища (III–II вв. до н. э.)
Один из прямоугольных залов, «северный»[1], имеет два входа: один (шириной 2 м) — с северной стороны, а другой — с западной. Этот последний (шириной 3,8 м) с наружной стороны имеет мощенный большими каменными плитами подступ. На пороге сохранились обугленные деревянные балки, а вдоль стен — остатки вертикально стоящих опор дверного обрамления. Внутри зала под сырцовым слоем обнаружены остатки рухнувшей кровли: черепица и обугленные основные части перекрытия (балки, стропила).
У «северного» входа обнаружен алтарь, высеченный из монолита (высотой 0,40 м), с чашеобразным углублением наверху, сохранившим следы огня. Там же найдены две прямоугольные плиты из местного песчаника — части монументального алтаря, с углублениями для возлияний. На одной из боковых плоскостей плит имеются неглубокие ниши, в которых обнаружены кости птиц и пережженные остатки растений. У восточной стены того же зала — высеченный также из местного песчаника, сильно обгоревший от огня «сосуд» в виде ступы, с двусторонними воронкообразными углублениями, напоминающий алтари древней Парфии.
Под обвалом черепичной кровли обнаружены две великолепно обработанные каменные базы (так называемого аттического типа), на которых некогда стояли деревянные колонны.
Приношения в глиняных пифосах
Под глинобитным полом этого зала проходит «канал», перекрытый каменными плитами. Одна часть его заходит под современный дом, а другая выходит наружу у «западного» входа под специально выложенным прямоугольным стоком (шириной 0,5 м) и направляется к оврагу.
Южная глухая стена (длиной 11,5 м) этого зала отделяет его от второго зала, который предназначался для приношений. Там были найдены уложенные в определенном порядке около 30 сосудов, в том числе огромные колхские пифосы и изящные амфоры. Большинство из них были наполнены различными злаками (пшеницей, просом и др.).
Стены всех помещений этого комплекса сложены из хорошо обработанных рустованных квадров в два или три ряда, над которыми уложены сырцовые кирпичи (52x52 см; 52x26 см). Стены из сырцовых кирпичей сохранились па высоту 0,5 м от каменного основания. Рустованные квадры, образующие внешний и внутренний панцири стен, уложены в высеченных в скалистом грунте «гнездах». Вокруг множество железных гвоздей разных размеров, а также остатков уложенных горизонтально деревянных балок, параллельно стенам и на расстоянии до 2 м от них. Вероятно, зал был окружен открытым навесом (или коридором). В обвалах сырцовых стен и черепичной кровли в трех местах найдены каменные ядра.
У северо-западного угла первого зала к стене с наружной стороны примыкает каменная лестница с пятью ступеньками, возможно, ведущая к деревянному жертвеннику (ширина каждой ступени— 1,9 м).
«Северный зал» у северо-западного угла с наружной стороны соединялся с башнеобразным — в плане прямоугольным — зданием, от которого сохранились южная, восточная и западная стены, возведенные из прекрасно отесанных рустованных квадров и плит, поверх которых местами уцелели сырцовые кирпичи. Перед башнеобразным зданием устроена жертвенная площадка, где найдены весьма разнообразные глиняные сосуды и терракотовые статуэтки, остатки принесенных в жертву различных животных — домашних и диких, в том числе кавказского горного тура.
Раскопки этого комплекса еще не закончены, и поэтому не будем считать законченным и наш разговор об этом исключительно интересном и очень многообещающем памятнике.
СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ. НЕКОТОРЫЕ ИТОГИ
Археологические исследования в Вани пока что еще очень далеки от завершения. Однако накопившийся материал поставил перед нами ряд проблем: когда возник город и какова была его функция на разных этапах развития, кто жил в этом городе и чем занималось на селение, каково было его место и значение в общей системе Колхидского государства, когда и кем был разрушен город?
Едва ли мы сейчас можем дать исчерпывающие и окончательные ответы на все эти вопросы. Дело чрезвычайно осложняется и тем, что мы не знаем, как называли в древности этот город греки, и лишены возможности узнать что-либо из греческих письменных источников. Не найдены пока и местные эпиграфические памятники, т. е. надписи, которые обычно содержат ценные сведения о различных сторонах жизни города. Поэтому единственный источник, по которому мы можем восстанавливать историю этого города, — это археологические памятники.
Древнейший археологический материал, найденный на территории городища, датируется VIII–VII вв. до н. э. Он представлен главным образом обломками колхидской керамики, кстати сказать довольно разнообразной: чернолощеных котлов больших размеров и сравнительно маленьких горшков с характерными ручками, роговидным оформлением верхней части, каннелированных кувшинов и других сосудов, украшенных треугольными или ромбовидными узорами, спиралевидным или «елочным» орнаментом (такая керамика хорошо известна из других поселений Колхиды первой половины 1 тысячелетия до н. э.). На центральной террасе открыт и «культовый очаг», огороженный вертикально стоящими каменными плитами. Вокруг и внутри этого очага-алтаря обнаружено большое количество битой колхидской глиняной посуды VII–VI вв. до н. э. Однако пока что все еще не обнаружены остатки жилища. Нужно полагать, что их большая часть уничтожена в последующие эпохи — в период интенсивного строительства на холме. Поэтому мы лишены материала для определения типа и функции этого раннего поселения.
Несравненно больше информации можно почерпнуть из археологических материалов последующих периодов.
В первую очередь об истории города VI — первой половины IV в. до н. э. Это было время расцвета Колхидского царства, занимающего территорию нынешней Западной Грузии. Геродот, описывая Колхиду этого периода, упоминает ее наряду с могущественными монархиями Мидии и Ирана. К этому времени относятся открытые нами в Вани богатые погребения, деревянные святилища и культурные слои, насыщенные весьма разнообразной керамикой. Судя по этим археологическим материалам, в Вани в VI–V вв. до н. э. находился центр одной из административных единиц Колхидского царства, которые Страбон называет скептухиями (от слова «скептух», что в переводе означает «скипетродержец»). Это были созданные по территориальному принципу административные единицы, в основу которых легли исторически сложившиеся территориально-административные округа. Они возглавлялись представителями местной родовой аристократии, на которых царская власть возлагала административные обязанности. Эти новые функции и приносили им доходы в виде дани. Именно представителям этой знати принадлежали открытые нами погребения, содержащие сотни золотых и серебряных украшений, пышный погребальный инвентарь. Захоронения же рядовых членов общества резко от них отличаются. Простолюдины погребены в простых ямах, а инвентарь ограничивается одним или двумя глиняными сосудами, бронзовыми украшениями. Такое сравнение состава погребального инвентаря свидетельствует о наличии резкой имущественной дифференциации.