Город-храм Колхиды
Шрифт:
Для колхидских золотых изделий V–IV вв. до н. э. характерно обильное применение зерни: украшения совершенно разных форм и назначений (височные и ушные серьги, самых разнообразных видов подвески и бусы, бляшки) всегда щедро отделаны мелкой зернью. Из крохотных капелек золота составлены' пирамиды, треугольники, ромбовидные или другие геометрические фигуры. Весьма примечательно, что наряду с золотыми встречаются также украшенные зернью и серебряные изделия, а это довольно редкое явление, которое свидетельствует о широком распространении техники зерни в Колхиде.
Отделка золотых изделий зернью в виде пирамидок, а также ромбовидными, треугольными и другими геометрическими узорами представляет собой довольно распространенный художественно-стилистический прием в странах Востока и Средиземноморья в VI–IV вв. до н. э. Истоки этой техники берут начало в художественной культуре древнего Востока, в частности в искусстве Шумера II тысячелетия до н. э. Золотые серьги, украшенные пирамидами из зерни, а также золотые пластинки, отделанные треугольниками из зерни, были недавно найдены в могильнике Марлик (Иран, область Гиляна), который датируется 1200—900 гг. до н. э. и, вероятно, принадлежит племенам, составившим ядро Манейского царства, сравнительно поздние памятники культуры которого (VIII–VII вв. до н. э.) были найдены в Зивие (в районе г. Саккыза в Северо-Западном Иране). Стало быть, предположительно на территории Манейского царства, где-то в юго-восточных областях оз. Урмия, в конце И или начале I тысячелетия до н. э. формировался тот стиль украшения золотых изделий пирамидами, треугольниками и другими геометрическими узорами из зерни, который с VIII и особенно с VII в. до н. э. распространился в странах Ближнего Востока (Урарту, Иран), а в VII–V вв. до н. э. стал своеобразной модой и встречался в странах Средиземноморья (острова Кипр, Самос, материковая Греция и Македония, Этрурия) и Причерноморья. Эта художественная волна достигла и Колхиды, чему, вероятно, способствовали также и культурные контакты в середине I тысячелетия до н. э. с хуррито-урартским населением Мана и Мидии. Здесь, в Колхиде, произошли своеобразная переработка этих художественных навыков и их органическое сочетание с местными многовековыми художественными традициями эпохи колхидской бронзовой культуры. В итоге и был создан яркий и самобытный колхидский стиль златокузнечества, замечательные образцы которого так обильно представлены в Вани. Следовательно, можно с уверенностью говорить о наличии в Колхиде V в. до н. э. высокохудожественной и оригинальной школы златокузнечества, уверенно применявшей сложнейшие технические приемы ковки, чеканки и тиснения, литья, накладывания зерни, филиграни. Эти великолепные изделия колхеких ювелиров и снискали, очевидно, Колхиде славу «златообильной» страны. Вероятно, пока найдена лишь незначительная их доля, а то, что нам посчастливилось открыть, ныне украшает сокровищницу Государственного музея Грузии в Тбилиси.
ВНОВЬ НА ВЕРШИНЕ ХОЛМА
Планомерное исследование городища, начатое в 1966 г., требовало исследования всех его основных частей. Поэтому в 1970 г. мы решили вновь приступить к раскопкам на вершине холма.
По рассказам местных жителей, в начале нашего века отсюда арбами вывозили строительный камень. Затем остатки некоторых сооружений, выступающих на поверхности земли, были описаны акад. Е. Такайшвили. На этом же месте Н. В. Хоштариа раскопала довольно интересное погребение воина XI в. (нашей эры!), позднеантичный бронзовый саркофаг с львиными скульптурными головами, культовые здания (в том числе алтарь с восемью ступеньками) эллинистической эпохи, серию погребений IV–III вв. до н. э., остатки деревянных сооружений и культурные слои V в. до н. э. Обо всем этом говорилось в начальной части нашего рассказа.
Тем не менее мы полагали, что при выборочных раскопках наши предшественники обнаружили далеко не все «богатство» этой части города.
Раскопки велись широким фронтом, и уже с самого начала была открыта хорошо сохранившаяся печь для обжига пифосов. На найденных нами обломках сохранилось рельефное изображение христианского символа — креста (печь эта была устроена здесь в эпоху раннего средневековья).
При раскопках же эллинистических слоев найдены многочисленные образцы местной и привозной керамики II–I вв. до н. э.: пергамские кубки с рельефными лепными изображениями, краснолаковые тарелки и чернолаковые блюда, амфоры из Синопы и Родоса, Книда и Косса, Гераклеи и других прославленных своим вином и оливковым маслом греческих центров. Но наиболее примечательна одна находка 1975 г. Это глиняный штамп с изображением Геракла, держащего яблоко в одной руке, а палицу — в другой. Очевидно, герой совершил свои двенадцатый подвиг — когда по велению царицы Омфалы доставил яблоко из садов Гесперид.
Глиняный штамп с изображением Геракла (II в. до в. э.)
Изображение на глиняном штампе схоже с бронзовой скульптурой Геракла с яблоком и палицей в руках, давно случайно найденной в Ванн и хранящейся в Государственном музее Грузии. Чем же объяснить такую популярность греческого героя в Колхиде? Ответ на этот вопрос мы находим у древних греческих авторов.
По сообщению греческого писателя Дуриса (340–275 гг. до н. э.), жители Кавказа не приносят жертву Зевсу и Афине, так как они были виновниками наказания Прометея. Геракла же почитают особо, потому что он убил орла, терзающего Прометея. Следовательно, жители Кавказа почитали Прометея, похитившего огонь для людей и жестоко наказанного за это богами, и поэтому чтили Геракла, освободившего его. Действительно, в древнегрузинском фольклоре существует широко известное предание о герое Ампрани — двойнике греческого Прометея. И весьма интересно, что эти местные сказания также были известны грекам, как об этом сообщают греческие авторы Флавий Арриан, Филострат и др. Советский исследователь-фольклорист Е. М. Мелетинский писал: «Сходство циклов Прометея и Амирани имело не только типологический характер. Между ними существовал род взаимодействия в атмосфере активного греко-грузинского культурного обмена. Не исключена возможность, что самый мотив прикования к кавказским горам богоборца Прометея вошел в цикл Прометея из кавказского фольклора или принял свою окончательную форму под влиянием народной традиции Закавказья. Следами взаимодействия этих циклов можно, вероятно, считать мотивы пещеры и похищения богини Прометеем. Но точно так же не исключается и влияние сказаний о Прометее на эпос об Амирани». Вот так интересная археологическая находка может положить начало большому разговору о самых сложных проблемах. Важно сопоставлять данные письменных источников с археологическими, и тогда, казалось бы, легендарного характера сведения древних авторов находят самое неожиданное и поразительное подтверждение.
Продолжая раскопки на вершине холма, на его южном и северном склонах, мы открыли остатки мощных оборонительных стен, защищавших во II–I вв. до н. э. эту часть города.
При исследовании фундамента южной оборонительной стены были обнаружены остатки погребения, разрушенного и разграбленного при строительстве ее. О том, каким богатым должно было быть погребение, свидетельствовали редкая в Причерноморье золотая монета сиракузского правителя Иерона II (начало III в. до н. э.) и роскошное золотое ожерелье — плетеная цепь, увенчанная миниатюрными скульптурными головками рогатых львов.
Но еще более красноречивой оказалась нетронутая часть погребения, сопутствующего основному, где были обнаружены четыре конских скелета и останки семи слуг, с весьма скромным инвентарем (бронзовые гривны, браслеты, ушные кольца и т. п.) и собранными в кучу семью глиняными кувшинами, очевидно для воды. Нетрудно представить, какого высокого сана был тот, для «нужд» которого в загробном мире отправили четырех коней и семерых слуг (напомним, что знатного воина Дедатоса «сопровождали» только двое слуг). Разграбленные, очевидно при строительных работах эллинистической эпохи, погребения обнаруживаются и на прилегающей территории, по всему склону вершины холма. Эти погребения частично устроены на месте более ранних культовых сооружений. А это весьма важный для археолога факт, так как, возможно, указывает на смену населения и захват новопришельцами прежде священных мест.
Схема погребения коней и слуг (III в. до н. э.)
На вершине холма были также открыты (впервые в Колхиде) остатки деревянного святилища, сооруженного в V в. до н. э. Оно представляет собой открытый с восточной стороны П-образный дворик, пристроенный к длинному коридору, шириной до 2 м.
Северная стена, сложенная из деревянных бревен, через каждые 2 метра имеет поперечные деревянные перегородки, пространство между которыми заполнено глиной и булыжником.
В западной части сооружения, на площади длиной 20 м и шириной 5 м, выявлены расположенные в два ряда прямоугольные углубления, т. е. высеченные в скалистом грунте гнезда, в которых стояли бревна. Они служили опорой для поперечной стены. Вся площадь между гнездами была покрыта сильно обгоревшими обломками глиняной обмазки стены, на которой отчетливо сохранились отпечатки деревянных прутьев.
Вероятно, П-образный дворик служил для открытого церемониала, а крытый коридор — для приношений. Там найдены обломки колхидской и привозной греческой керамики, среди которой впервые в Колхиде найдены черепки аттических расписных ваз, известных под названием группы Sant Valentin. На самой вершине холма мы открыли высеченные в скалистом грунте крестообразно пересекающие друг друга каналы (шириной в среднем 60 см), один из которых заканчивался довольно длинным (еще не исследованным до конца) шахтообразным углублением — «пещерой». Едва ли можно сомневаться, что эти «каналы» связаны с почитанием подземных богов, а «пещера» служила для таинственных мистерий и возлияний. Небезынтересно отметить, что в древнегрузинской мифологии и фольклоре сохранился целый цикл сказаний о культе скалы и языческих божествах, обитавших в пещерах. Археология подтверждает древность этих преданий, дошедших благодаря фольклору до наших дней.
Ступеньки алтаря (III в. до н. э.)
Эти каналы и деревянное святилище были сооружены в одно время. Как показали раскопки, в III в. до н. э. каналы были до основания заполнены специально утрамбованной глиной, и на этом месте воздвигли монументальный парадный алтарь: огромную каменную платформу (шириной 16 м), к которой вела лестница с восемью ступеньками. Каменная площадка, на которой некогда совершался торжественный ритуал жертвоприношений, полностью разрушена (это ее искусно отесанные камни вывозили отсюда в бесчисленном количестве), но восемь ступеней лестницы алтаря стоят и поныне. Отсюда прекрасный вид на Колхидскую низменность, на величественные отроги Большого и Малого Кавказа — и ранним утром, и на закате, и в лунную ночь.