Город кошек
Шрифт:
— Так умри же и ты! — в отчаянии заорал и бросился за кошкой, выставив перед собой меч, но через несколько шагов запутался в собственных кишках, некстати вылезших наружу, и упал лицом вниз.
Ноги его задергались, он пробормотал еще что-то и затих.
Гигантская кошка положила лапу ему на голову и одним движением сорвала скальп. Оруз снова дернулся — теперь в последний раз.
Все произошло так быстро, что другие казаки не успели прийти на помощь атаману. Они все еще с боевыми воплями скакали к месту битвы, когда все было кончено. Юлма отстал от остальных, заинтересовавшись
Гигантская кошка бросилась прочь от плотной толпы казаков, обогнула их и направилась к воротам. Юлма услышал изменившиеся крики товарищей, и поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть несущегося на него зверя. Раздумывать было некогда. Учитывая, как ловко расправилась кошка с конем Оруза, лучше было биться пешим. Юлма соскочил с коня, хлопнул его по крупу, отсылая, и встал для битвы, как можно крепче перехватив саблю.
Кошка замедлила бег, и последние шаги подкрадывалась, прижавшись к земле, как самая обыкновенная кошка подкрадывается к птице.
Глядя в желтые глаза, Юлма вдруг понял, что не в силах пошевелиться. Словно жуткая магия сковала его по рукам и ногам, превратила мышцы в камень и стянула мозг железным обручем. Он не мог даже закричать. Хотя закричать ему очень хотелось. Перед ним был не иначе, как демон. Эта дьявольская кошка не могла быть просто зверем.
В глазах жуткого создания не было ярости, не было вообще никаких эмоций. И это было страшнее всего. Время словно растянулась. Мгновения стали длинными и томительными, как текущий мед.
Кошка шла на казака, не торопясь, словно не собиралась убивать его. У Юлмы даже мелькнула шальная мысль, что это и вправду так. Но всего лишь на мгновение, а потом Юлма понял, что к нему идет смерть. Если бы это было простое животное, то оно могло бы пройти мимо неподвижного казака, ибо не сочло бы его добычей: большие кошки реагируют только на движущуюся жертву. Но эта тварь являлась не только зверем.
Юлма очнулся, когда кошка была уже в трех шагах от него.
Он завопил и прыгнул на дьявольскую тварь так быстро, что кошка от неожиданности присела на задних лапах. Юлма перелетел через нее, извернулся и схватил за хвост.
В этот момент в городских воротах появился Конан. Большую часть регалий посла кошачьего города Конан успел потерять. На нем больше не было тигриной шапки с павлиньими перьями и красной накидки тоже. А тяжелое ожерелье он как раз снимал с себя, когда вбегал в ворота.
Схваченная за хвост кошка в первый миг дернулась с жутким воем вперед, и Юлма упал. Но хвост не отпустил. Кошка попыталась развернуться и достать казака передними лапами, но он оказался не менее проворным. Ужас придал ему почти нечеловеческую ловкость и силу.
И он был так занят, что не заметил, как вокруг него начали вставать мертвецы. С черными пятнами, с кожей, свисающей лохмотьями, со страшными глубокими ранами, в которых чернел отвратительный гной!
Зато остальные казаки пришли от увиденного в неописуемый ужас. Они ударились в панику, совершенно неподобающую сынам вольных степей, но ничего поделать с собой не могли. Живых они не боялись. Но мертвецов, особенно умерших от болезней, страшились не меньше, чем малые дети. Они почувствовали себя в ловушке, словно их заперли в склепе с гниющими трупами, которые вдруг ожили и собирались сожрать казаков живьем! И нужно было бежать. Прочь из города! В спасительную пустыню, маячившую барханами сквозь проем ворот.
И казаки понеслись, не разбирая дороги. Не обращая внимания на то, что сбивают с ног зазевавшиеся трупы, которые не успели убраться с пути. Но казакам уже было не до таких мелочей.
Конану пришлось проявить всю свою ловкость, чтобы не быть затоптанным копытами казачьих коней. Он отскочил в сторону и чуть не попал под удар кошачьей лапы. Острые когти пронеслись перед самым его лицом. А в следующий миг ему чуть не откусил нос что-то орущий Юлма. Этого казака Конан всегда недолюбливал, он явно метил в атаманы, но действовал все больше окольными путями, так как ему недоставало ни силы, ни храбрости. Догадаться, что орал Юлма, было несложно. По крайней мере, понять, чего он хочет. «Убей ее, я ее держу», — хрипел он.
Но эта свирепая огромная кошка боролась с казаками, защищая город, значит, Конану не следовало ее убивать. И он быстро принял решение, не успела еще танцующая смертельный танец пара казак-кошка завершить новый круг.
Одним движением Конан вытащил меч из ножен и снес вопящему казаку голову. Она все еще продолжала вопить, теперь уже беззвучно, летя в воздухе, а тело еще держалось за хвост, когда гигантская кошка стала разваливаться. Сначала отвалился хвост, и безголовое тело Юлмы повалилось под ноги Конана. Потом лапы кошки сделались мягкими, словно внутри исчезли кости, и она повалилась на брюхо.
Сзади раздался крик, как будто юный поросенок увидел нож для кастрации. Конан невольно обернулся и увидел Яреда, держащего голову Юлмы. Рот казака был открыт, глаза — тоже. Бледный толстяк сделался еще бледнее и орал теперь заместо казака, не в силах оторвать взгляд от мертвого взгляда Юлмы.
Но Конану не пришлось наблюдать эту картину слишком долго. Площадь огласил новый звук. Женский стон. И голос был удивительно знаковый. Лилува!
Она лежала в пыли и крови, обнаженная и плачущая. Вокруг нее были разбросаны детали кошачьих доспехов и черная шерсть. Она скребла по земле окровавленными пальцами, из которых вместо ногтей торчали огромные металлические когти.
Конан бросился к Лилуве и отбросил давящую ей на спину тяжелую кошачью кирасу. Лилува с благодарностью посмотрела вверх на киммерийца и устало, измученно улыбнулась.
Яред все еще продолжал орать, не в силах оторваться от созерцания отрубленной головы.
— Гор милосердный, заткни его! — взмолилась Лилува.
Конан наклонился, поднял с земли камень и швырнул его в Яреда. Камень возымел немедленное действие, но большее, чем рассчитывал киммериец. Яред не только заткнулся и успокоился, но и умер. У бледного толстяка было слабое сердце. Он упал замертво, и голова Юлмы снова пришла в движение, подкатившись к оставленному ею телу.