Город любви
Шрифт:
– Доброй ночи, domina, – поклонившись, проговорил он и поспешно исчез за тонким жестким ковром, которым занавешивался вход.
«Хотела бы я иметь такого раба! – мысленно усмехнулась Адель и уселась на кровать. – Почему-то на Родосе мне не встретился никто, хотя бы отдаленно похожий на этого. Видно, вымерли все, как мамонты. Когда вернусь домой, обязательно выясню, где сейчас живут потомки настоящих эллинов».
Домой? Впервые за сегодняшний вечер она задумалась об этом. Домой? Адель подошла к окну и не без труда открыла его. Домой?
Месяц ярко блестел на ясном помпейском
Адель решила, подобно Скарлетт О’Хара, подумать об этом завтра, тем более что была почти уверена, что проснется утром в своем арлингтонском доме и с улыбкой сожаления вспомнит свой прекрасный сон о прекрасном патриции…
Устроившись на неудобной кровати, Адель закрыла глаза, но уснуть так и не смогла. Она думала о Юлии и вспоминала каждый его жест, взгляд, каждое слово, сказанное ей, его ухоженные руки с длинными тонкими пальцами, легкую улыбку – то нежную, то ироничную, – его невысокую поджарую фигуру, сдержанную величавость жестов… Адель вспоминала его голос: приятный тембр заставлял ее сердце трепетать и замирать, особенно когда он произносил слова медленно и чуть протяжно, будто декламировал, – и она, словно завороженная, ощущала себя готовой покориться этому необычайно красивому молодому мужчине…
Не привыкшая терзаться сомнениями Адель решила покориться немедленно. Поспать можно и дома, а сейчас нужно действовать! Она поднялась с кровати, оделась, отодвинула тяжелую занавесь и, сладко улыбаясь в предвкушении встречи, вышла из спальни, осторожно ступая по каменному полу.
Длинный коридор был пуст и темен, только в конце тускло мерцал огонь лампады, горевшей в атрии. Ускорив шаг, Адель устремилась туда. Стараясь ступать как можно тише, в чем ей помогали кроссовки на мягкой подошве, она подошла к имплювию и огляделась. С противоположной стороны тоже был коридор с нишами, совершенно темный, а слева, в направлении сада, подрагивал свет. Адель решила направиться туда и медленно двинулась вперед. Обнаружив еще одну горящую лампаду, она огляделась и поняла, что находится в том самом таблинии, то есть кабинете, куда ее хотел повести Юлий, – небольшой квадратной комнате без дверей. Стены здесь были расписаны сценами из Еврипида и Софокла, и лица мифических героев, тщательно выведенные умелой рукой художника и хорошо освещенные подрагивающим пламенем, словно смеялись над ней, ищущей выход, как Тесей из лабиринта.
Но очертания стройных кипарисов на фоне белоснежных лепных колонн подсказали Адель, куда идти дальше. Оказавшись в портике перистиля, она пересекла сад и вошла в просторное помещение, где тоже горело несколько маленьких светильников. Адель смогла рассмотреть длинный низкий стол с ножками в виде атлантов и фигурками Вакха по углам, который окружали широкие ложа с высокими подушками, расшитыми золотыми нитями. Вся эта комната (вероятно, триклиний для пиров) была похожа на цветущий сад: такой яркой была роспись, такой искусной – мозаика, такой тонкой – лепка.
«Интересно, на сколько тысяч долларов потянет эта красотка?» – подумала она и стукнула по Венере ногтем. Статуэтка пошатнулась на тонком основании и чуть не упала. «Полая», – разочарованно подумала Адель и решила оставить прекрасную богиню в покое. Она уже поняла, что забрела не туда и Юлия здесь определенно нет, но не смогла справиться с желанием вдохнуть пьянящий воздух ночного Средиземноморья, окунуться в приятную прохладу восхитительного сада, разбитого во дворе, и побродить по нему под серебристыми лучами полной луны… Мысли Адель постепенно становились путанными; глаза, глядящие в мерцающую темноту, начали слипаться; веки отяжелели, руки опустились – и мягкая шелковистая трава окутала ее уставшее тело…
Она очнулась от странного толчка, после которого взлетела вверх и ощутила легкое головокружение. С трудом открыв глаза, Адель прямо перед собой увидела лицо Юлия и его губы рядом со своей щекой.
– Проснулась, юная блудница? – держа ее на руках, с улыбкой спросил патриций. – Что ты делаешь в перистиле?
Эти слова мигом ее отрезвили, и она быстро осознала, какими преимуществами обладает. Не теряя ни секунды, Адель крепко обвила руками шею Юлия, прижалась к нему всем телом и прошептала:
– Я ждала тебя!
Его мягкий взгляд вдруг стал острым; он поставил Адель на землю, посмотрел на нее в упор и смотрел, не отрываясь, пока на ее щеках не вспыхнул румянец.
– Зачем ты вышла из своего кубикула? – спросил Юлий так строго, что она оробела.
– Мне не спалось, и я решила побродить по саду, – обиженно надув губки, ответила Адель. – Разве это преступление?
Юлий посмотрел на нее холодным взглядом, в котором сквозило презрение – не лично к ней, а ко всему ее полу.
– Ты лжешь.
Она глубоко вздохнула, но промолчала, и его слова повисли в воздухе. Видя перед собой это бледное, в ярком свете луны почти бескровное лицо, Адель почувствовала, как по телу пробежала дрожь, словно на нее повеяло могильным холодом. Она вся сжалась, собирая в кулак остатки самообладания, но мысли не подчинялись ей, мечась в мозгу, точно птицы в клетке.
– Идем в дом, – все тем же ледяным тоном произнес патриций. – До рассвета уже недолго.
– Нет, пожалуйста! – с такой болью воскликнула Адель, что Юлий, собравшийся было уходить, замер на месте.
– Я не хочу в дом, – чуть не плача, проговорила она. – Я шла к тебе, это правда, я искала тебя, я хотела сказать, что ты мне нужен… – Адель овладело такое волнение, что ее бросило в дрожь. – Может, я всю жизнь мечтала о нашей встрече! Точнее, я даже мечтать о ней не могла! Если не сейчас, то никогда, понимаешь?.. Это очень странно, я знаю, но все может закончиться в любой момент, и я хочу успеть… хочу успеть… – она запнулась и умолкла.
Взгляд Юлия смягчился; не сговариваясь, они в один миг шагнули друг к другу и слились в долгом, страстном, глубоком поцелуе. Адель казалось, что она вот-вот задохнется, но не могла оторваться от Юлия, словно боялась, что если ее губы перестанут его касаться, то он растает, как дымка, как сон, как несбывшаяся мечта.