Шрифт:
Глава 1
Стелла
«Цифры, цифры, цифры…»
В голове одни цифры. А все из-за того, что квартальный отчет опять не сходится. Да еще привели, посадили мне новенькую, сказали — обучать. Ведь явно же на мое место посадят. А девушка… ну, никакая. Но нет, сиди, учи ее и все потому, что она чья-то любовница. Да что там, чья-то, ясно чья — директора. Взял бы в секретарши, у всех головной боли было бы меньше, особенно у меня.
Я шла по улице на работу. На дворе весна, все цветет, раскрываются листочки. Воздух
Иду знакомой улицей. Надо было бы на автобусе, но всего-то две остановки, лучше прогуляться — это полезнее.
Опять эта цыганка. Вечно она меня караулит. И попробуй не дай денег — весь день наперекосяк.
— Дай, погадаю, милочка, — сходу начала она.
— Мне сегодня некогда, — торопливо отвечаю я, в надежде отделаться от нее.
Но цыганка не унималась. Настырная. Схватила за руку, бесцеремонно начала:
— Дорога тебя ждет. И там, куда попадешь, давно тебя ждут.
— Да какая дорога? — Вырываю руку я. — В отпуску уже два года не была и не скоро буду. А единственный, кто меня ждет — это отчет.
— Позолоти ручку, увидишь, легкая дорога будет.
Вытаскиваю какую-то мелочь из кармана, которую держала на проезд, и вкладываю в протянутую руку цыганки. Лучше дать денег, чтоб отстала: себе дороже с ней связываться. И скорее в офис.
— А теперь скажи: «пусть легкая будет дорога»!
— Ну да, да. Легкая, — хотела я отойти от женщины.
— Нет! Не так, — вцепилась в рукав моего жакета цыганка. — Слово в слово: «пусть легкая будет дорога!»
«Может быть, и правду, отправят в отпуск, бессрочный», — печально подумала я.
— Пусть легкая будет дорога! — повторила я, и только после этого женщина от меня отцепилась. А я поспешила на работу.
«Что с этой цыганкой сегодня? Особо приставучая какая-то», — недоумевала я.
Тут подул ветер. Легкий весенний, несущий тепло. Он веял мягко, даже приятно. Но потом стал дуть все сильнее и сильнее. И вот уже идти стало трудно. В воздух поднялись пыль и мусор с улицы. Казалось, стена этой грязи окружила меня. Я продиралась будто сквозь желе, прикрыв лицо рукой, чтобы пыль не попадала в глаза и нос. Порой чуть приоткрывая глаза, чтобы во что-то или в кого-то ни врезаться. Но в столь ранний час на улице почти никого не было.
Вдруг ветер резко стих, словно его и не было. Я стряхнула с себя пыль и пошла дальше. Да только куда же идти? Улица совершенно не знакомая. Кругом дома двух-, трехэтажные. Видимо, в этой пыли я не туда свернула. Огляделась, чтобы сориентироваться. Появились прохожие. Почти все в черной или темной одежде. На головах мужчин шляпы, у женщин — изящные шляпки, украшенные перьями и цветами. Я что, пропустила последний модный журнал, в котором говорилось, что в этом сезоне рекомендуются головные уборы 30-х — 40-х годов прошлого века?
Вдруг позади меня услышала сдавленный мужской вскрик. Обернувшись, увидела пожилого мужчину плотного телосложения в дорогом костюме и лакированных туфлях с белыми вставками. На голове, так же как и у остальных — фетровая шляпа.
Он схватился за сердце и стал оседать. Я, не раздумывая, подскочила к нему.
— Что с вами? — спросила я.
Он хватал воздух ртом, но ни слова не говорил.
Аккуратно опустив его на мостовую, приспела с ним рядом, поддерживая голову.
— Помогите! — крикнула я. — Вызовите «скорую»!
Но редкие прохожие шли мимо, опасливо поглядывая на старика и не спеша подходить близко.
Я вернулась взглядом к пожилому человеку. Раз сложно дышать, надо ослабить галстук. Сделав это, расстегнула ворот белоснежной рубашки. Взяв его широкополую шляпу, начала обмахивать ею лицо и шею мужчины.
«Может, у него сердечный приступ? Как же помочь? Я ничего не смыслю в оказании первой медицинской помощи», — судорожно соображала я.
Продолжая обмахивать пожилого человека его же шляпой, заметила, что ему будто легче стало дышать. Он уже не держался за сердце, а внимательно меня разглядывал.
— Как вы? — спросила я обеспокоенно.
— Тебе не хотелось бы меня поцеловать? — неожиданно спросил он.
— Вы, видимо, ударились головой, когда я вас опускала. Или вам совсем плохо? Вы бредите.
Однако мужчина выглядел сосредоточенным и серьезным. Я вдруг ощутила какой-то импульс, исходящий определенно от него, но что это было, совершенно не поняла. А он снова спросил, глядя мне в глаза:
— А сейчас, тебе хочется меня поцеловать?
— Уважаемый, — приложила я руку к его лбу. — У вас, наверное, жар.
Тут старик стал подниматься, весьма резво для человека, который только что еле дышал.
— Это она! — громко сказал он, оттряхивая лацканы пиджака.
Тут позади него возникли два амбала с широченными плечами и мощными шеями, глядя на которых я ощутила себя мелкой букашкой. На них тоже были костюмы — как только по швам не разошлись — и шляпы.
«Что происходит?» — пронеслось в голове.
Позади меня тоже возникли два точно таких же здоровяка. К мостовой подъехала черная машина и притормозила ровно около нас. Черный Cadillac старинной модели. С покатыми крыльями над колесами, на шины которых был нанесен белый ободок. С круглыми фарами, стоящими отдельно от корпуса, квадратами окнами.
— Вот это раритет! — удивилась я.
— Прошу, мисс, — указал мне рукой на распахнутую одним из амбалов дверцу машины старик.
— О, нет-нет, — запротестовала я. — Я опаздываю на работу.
— Мы подвезем, — сказал старик и, взяв меня под локоть, подтолкнул к машине. Амбалы напирали сзади, не давая путей к отступлению. Меня охватила паника. Что я могу противопоставить этим четверым? Затащат куда-нибудь, изнасилуют, убьют. А я даже не знаю, где я. И, как на зло, ни одного полицейского рядом.