Город- мечта
Шрифт:
— Ну вряд ли они друг друга при этом кушали! — сморщив нос, возразил я.
— А вот тут, Вано, ты не прав… Кушали, — не согласился Пилигрим. — Не сказать, чтобы это было частое явление… Но в голодные годы можно было и сородичем закусить. А уж если чужак приблудился, то сами духи природы велели добру не пропадать. Да и современные нам дикари тоже не чужды каннибализму…
Он всё продолжал говорить, а я вспоминал то, что узнал про группу, пришедшую к Алтарю… В частности, рассказ Насти и Миши. И почему-то в этот момент я понял, что не так уж и сильно мы отличаемся от бестий. Стоило чуть придавить обстоятельствам —
Новый виток мыслям придала девушка, которая принесла ужин дежурившим на стене солдатам. Я, да и не только я, с интересом уставился на её аппетитные выпуклости. Именно на мысли о том, почему мы называем чьи-то задницы аппетитными, а не как-то иначе, я и осознал: моя крыша, похоже, готова сделать ручкой этой действительности…
А если вспомнить об игрищах людей во время соития — например, про облизывание и покусывание… И в этот момент я отчётливо понял, что дальше развивать эту тему в голове не стоит… В лучшем случае, закончится эректильной дисфункцией, а в худшем — полной импотенцией. Пусть терминология и игрища, связанные с сексом, никак не ассоциируются с тем, что я наблюдал из-за частокола. А мой рассудок пусть остаётся на своём месте…
— Тьфу, Грим, ну и темы у тебя!.. — в сердцах сообщил я ему.
И ушёл.
Вслед за девушкой, разносившей ужин, гордо подняв… Флаг! Да, флаг того, что в этой голове всё ещё относительный порядок, и аппетитные выпуклости поднимают мне вовсе не аппетит!
Дневник Листова И. А.
Сто двадцать четвёртый день. Царство вони и скуки.
Этот город превратился в отстойник. Миазмы гниющих тел окончательно опутали многострадальное Алтарное. И хорошо ещё, моя капсула могла похвастаться отличной вентиляцией. Особенно, когда я всё-таки улучшил энергоядро, чтобы все доступные функции одновременно запускать.
В общем, я и Русый отлично проспали всю ночь. И даже не подозревали, что в это время многие люди страдали от жесточайшей бессонницы.
И это был не конец…
Сначала на жителей города обрушились запахи, а затем на лесных бестий обрушились подкрепления горных бестий. И всё-таки выбили их за реку. А потом выглянуло солнышко, нагревая многочисленные трупы: и новые, и старые…
Когда я открыл утром дверь, запах навалился и на меня. Причём с такой силой, что я даже на несколько секунд застыл, сражённый обонятельным шоком. В первый момент стало дурно… Во второй момент я побежал искать какую-нибудь тряпку, чтобы смочить её в воде, а потом обмотать лицо. Так себе фильтр, но в отсутствие полноценного противогаза — лучше, чем ничего.
Как оказалось, таким умным был не я один, и вскоре весь город щеголял в намордниках. Ни дать ни взять, очередная эпидемия накрыла нашу цивилизацию. И даже полицейских дронов не надо, чтобы контролировать ношение масок.
Днём состоялся срочный совет, на который Кукушкин пригласил и меня. Но я там больше присутствовал, чем участвовал. Предложенная тема (что-то вроде «Методы борьбы с газовой атакой») была от меня так же далека, как ядерная физика.
Гораздо больше меня интересовало другое. Что делать с тем, что люди начинают маяться от безделья? Дело в том, что у большинства групп своих
С едой всё было гораздо лучше. Её выдавали на каждую группу отдельно. Так что переживать по поводу пропитания пока не стоило. Даже одиночкам полагались пищевые рационы. Заодно их всех переписали, чтобы всякие хитрецы не пытались получить двойную порцию.
Покупать что-то на рынке не имело смысла, потому что, как известно, чтобы купить что-нибудь нужное, надо сначала продать что-то ненужное. А поскольку материалы заканчивались, то и «не ненужного» оставалось мало. Торговля медленно замирала. Как и производство.
Люди начинали маяться от безделья. А это гораздо хуже, чем тошнотворные запахи. Это в перспективе — какой-нибудь Вонючий Бунт или Зловонное Восстание. Люди всегда, когда им нечего делать, начинают играть во всякие политические игры. Кто на место начальника метит, кто воображает, что борется против власти, кто пускает под откосы банковские поезда для пополнения революционной кассы… Что? Просто грабёж? Ну да, грабёж. Но под стягом высоких идеалов!
Я честно намекнул на эти обстоятельства на совете… Однако меня никто и слушать не стал. Никто, мол, в такой вонище восставать не будет. А по мне, так самое время для какого-нибудь бунта. Люди недовольны, маски уже надеты… Осталось только оружием каким-нибудь обзавестись. Но за этим дело не станет. В городской тесноте и дрекольё — убойная вещь…
А самое неприятное — Алтарное было обложено настолько плотно, что хоть караул кричи. Вроде бы до реки пройти от северного частокола — сотня метров. А пока никто не дошёл. Там даже что-то вроде тотализатора открыли… Люди ставки делали: доберётся ли следующий смельчак до реки или вернётся, спасаясь от зубов бестий.
Одно меня безумно радовало: в моей капсуле был чистый воздух. И если не оставлять открытой дверь, внутри можно было неплохо отдохнуть. Вот туда я и призвал своих «главарей» для обсуждения текущих дел. И, надо сказать, этот совет проходил в гораздо более расслабленной обстановке, чем кукушкинский. Хотя некоторым из пришедших и приходилось сидеть чуть ли не на полу.
— В общем и целом, могу сказать, что пора либо улучшать инструменты, либо отказываться от их производства! — сообщил Сочинец. — То, что мы успели наделать, спросом пользуется всё меньше и меньше. У нас накопилась немаленькая партия дротиков и копий, а никто не берёт.
— Тут поход свою роль сыграл! — заметила Кострома. — Почти три тысячи человек оказались вооружены за счёт города. У умельцев Кукушкина вышли неплохие арбалеты. Копья — хуже. Зато это всё бесплатно. И сделали их с запасом.
— Верно, — согласился Сочинец. — Надо переключаться на топоры! Но даже на них упал спрос… Они не слишком-то нужны, если в лес не ходить. Я пока занял людей на постройке стены вокруг лагеря. Но это ты и сам видел…
Городские рабочие строились медленно. Но когда подключилась наша заскучавшая группа, дело быстро пошло на лад. Особенно после того, как от Намжала пожаловали десять человек, чтобы замеры делать. Поскольку для нашего строительства брали не слишком ровные камни, то подгонку приходилось осуществлять по принципу мегалитической кладки. А именно: в трёх измерениях.