Город ночь. Песни песков

Соколов Ярослав

Милость павших

Бульвар окутан тишиной,и этот вечер бесконечен,борей куражит надо мной,но от тоски и он не лечит.Пощёчин ветра не боюсьи воя в унисон печали –друг друга знаем наизусть,мы сотни раз уже встречались.Вдруг что-то хрустнуло вверху,где начинается бездонность,и кто-то, крыльями взмахнув,снежинки звёзд в мои ладонинасыпал щедро.Лунный ликпрельщал возможностью побега,и тень, безмолвный мой двойник,касалась белой сути снега,причастна тайнам бытия.Я знал, всё в мире – повторенье,всё это было – ночь и я,и ветер, и снеготворенье.

Бульвар

Безупречно выдуман мной –За стеной, за церковью, за самой верой,Что мои мысли – там? – перегной,Но

как красиво – туда – упал он нервный,Лёг в их ноги, они гуляют и ждут,Лоскутами секунд кутая метры,Адреса оставляя на пять минут –Красивые люди, люди ретро.Адреса составляя, и к ним ключи,Протянув их как зеркало первым и встречным,Женщины – так – отражают мужчин,Для мужчин отражаясь во всём подвенечном.Эти люди – там – наблюдают слова,Чтоб коснуться их тенью – иначе,Может, желая впервые назвать,Вместо того чтобы вновь обозначить.И вот мужчины прикрывают глаза,Тренируя стихами слабые связки,Может, и правда, чтобы сказать:«Девушка, что вы? Я не ревную маски,Как не ревную деревья к очередной – их – весне.Давайте же видеть друг друга в вечерних парах,И я превращу свою ревность в снег,Который истает на этих бульварах,Который ослепит пустые плащи,Одиноко несущие новые строки.Девушка! Благодарите мужчин,За то, что они иногда одиноки».

Ноктюрн

Ты, может, помнишь, как тропой лесноюушли мы в ночь, в её двустопный стих,что шелестел опавшею листвоюкуплет, ещё не спетый для двоих.Как вязли тучи в сумерках, в сиропебагряно-терпких неслучайных фраз,и я ловил снежинок первых хлопьяи звёздный блеск твоих осенних глаз.Он стал мне верным светом путеводным,и как слепец дорожную клюкусжимал в руках я милую свободуи обнимал венчальную строку.Изгиб тропы нас вёл по лабиринтусекретных слов; шептали дерева,что мы – лишь тени древнего инстинкта,и рифмовали наши имена.А мы блуждали, на излёте ночина небесах, не размыкая век,вдруг различая чей-то чёткий почерки парафраз, связавший нас навек.Безмолвно-бездыханно повторяяизгибом губ, излучиной руки,спешил списать я песнопенья рая,остановив течение реки.Зачем спешить? Они итак прекрасны –и эта ночь, и звуки, и мечты,и сотни слов исписаны напрасно,их всё равно опять забудешь ты.

Не спеши

«Если любишь цветок, что растёт где-то на далёкой звезде, хорошо ночью глядеть в небо. Все звёзды расцветают»

Антуан де Сент-Экзюпери. «Маленький принц»

Не спеши называть любовьюФальшь и ложь, и пустые слова,На широком и вольном раздольеТолько сорная зреет трава.А любви драгоценные розыРасцветают в заветном саду,Где лелеют их чистые грёзыСоловья на забытом пруду.Где пургой не безумствует ветер,Разметая небес серебро.Мы с тобой за любовь в ответе,Не спеши хоронить её.Не спеши хоронить кумира,Тосковать и грустить всерьёз.Наши розы – как сердце мира,Мы садовники наших роз.Не спеши забывать навекиВсё, что было, что ждёт впереди,Погляди – нам все звёзды светят,Словно алые розы в груди.

Танго огня

Мы с тобой танцевали сумасшедшее танго,вихри страстных объятий нас в любовь увели,в ароматную ночь вкуса спелого мангодалеко от людей, далеко от земли.Мы кружили, как звёзды, в поднебесье танцуя,мысли, чувства и души нараспашку открыв,и сплетение рук, колдовство поцелуевобещало вселенным новый сладостный взрыв.И бушует во тьме негасимое пламясокровенной мечты, возрождая в ночинеразрывную связь между прошлыми нами,и венчает огнём две души, две свечи.Но кометою лета пронеслось наше танго,опалив изнутри и дотла исцелив,лишь на миг приоткрыл нам предвечные тайны,тайны мира души, наш заветный мотив.Знаю, счастье не вечно – вот растает и нечемни тоску разогнать, ни любовь воскресить,словно сон наяву вижу все наши встречии себе не могу я потерю простить.И бушует в душе ненасытная память,опиатами грёз опьяняя в ночи,рвётся ввысь огонёк – пляшет девушка-пламятанго нашей любви над огарком свечи.

Это лишь дождь

«…я был слишком молод, я еще не умел любить»

Антуан де Сент-Экзюпери

Мне раньше казалось, что это лишь дождьЗамерзшие капли рассыпал в траве,Что это лишь неба осенняя дрожьИ горестный плач о забытой весне.Я был тогда молод и не замечалНи тона сомнений в случайных словах,Ни тени в глазах, укрывавших печаль,Ни стрелок игру – на весах и часах.Немое тепло согревало наш дом –Тепло твоих рук, воплощение мечты,И я не услышал, что близится гром,Но грянуло болью «прощай и прости».Проститься с тобой не могу, не хочу,Меня научи понимать и прощать,И ветер вовек не задует свечу –Ты знаешь, как птицу-любовь удержать.Я верю – ты тоже скучаешь и ждёшь,И свет не горит в одиноком окне.Я слышу во сне, как меня ты зовёшь,И солнца лучи посылаю в ответ.Мне раньше казалось, что дождь – это дождь,Потоки воды, что стремится к земле,Но мне приоткрыла тоскливая ночь,Что ты – это – плачешь,о нас, обо мне…

Беззвучие ночи

беззвучие ночипадает с плеч –наверное, хочетв бездну увлечьи плачет как свечитающий стихслетая как вечерс губ ли твоихиль с тёмного неба…совести вестьнасущного хлебадаст ли нам днесь?прощением меченутренний лучтечение речи –в проруби туч«прости» моё – словнорубящий меч –безмолвие словападает с плеч…

И никого больше нет

Вопросов нет, лишь лёд ответов ломкий,Мечты пусты, а прошлое – мертво.И снова ночь приходит похоронкой –Нет никого, а значит, ничего.И не было.Привычны ритуалы –Шагнуть за дверь и в бесприютной мглеУпасть туманом, сумрачным, усталымВ угрюмую заброшенность полей.И гонит прочь потерянная ночьЗа край времён почти забытый сон.Нет никого.Лишь паутины клочьяДрожат на неприкаянных часах –Обрывки слов и пауз, многоточийИ пустотой повисшая тоска.Ни скрип, ни шорох – ожиданье звука,Но до утра – всё та же тишина,И непреклонность замкнутого круга –Как дежавю утраченного сна.И гонит прочь безжалостная ночьЗа грань времён навек забытый сон.

Румба

Озаревшее небо зевнёт,вылезая из жаркихнесомненных и мягких,ленивых и томныхобъятий,хмыкнет в пол-оборотапрезрительно тем, кто,извиняясь и злясьв ожидании часа восхода,притворяется в сони сморкается в холод постели,и сочится из щёлокзавистью тёмных проёмов.А усталость причмокнет,обняв инстинктивную радость,насмехаясь над гордым величиеммудрых монахов,безутешной ухмылочкой чокнутойфутуристическибудто я мог, признавшись в любви,попросить о прощении.

Хворобышки

Дети мои – все в крови, смеются;Развёрстым восхищениемПроецирую в рваные грудцаИстерику своего всепрощения:Боже! Вельможно разреши стаятьИм, и тревожно стих,Чтоб последний пальчик в этой стае,Копошащейся мягко,Прости – их.Упали поцелуями в мать, увязлиГубами в мертвом виске –Тёплые, сытные яслиВ крови и молоке.Вскинутые бедра. Иным окропитьсяНе дай мне, спящая Мати,Их подкованные копытцаТак часто – стигматы.Весёлым движением руки –Расплескали кожу её век –Попытка вплавить в рваные грудцаСлепым отразившийся свет.Иным окропиться не дай, покойноПоздняя радость рождения – эхо,Ведь мир, мир – это больно,И кончим на этом теологию смеха.Дети мои – все в крови, без оскалаСмеются, Богоматерь самаИзрезала грудь, чтобы лукавоОни причащали меня с ума.Ветер ломает горячие плечиЛивня, вырванные из суставов тучи.«Ведь нам так легче, двоим калечным?Милый, калечным, нам так лучше?»«Да, милая, нам совсем безгрешно,И даже надо не думать вовсе –Сегодня всё кончилось хрупко и нежно.А завтра? Кто знает, готовься.Пьяная кровь не терпит застоя,Отхвати же от меня кусок побогаче,Если и завтра явишься тою,У которой я не потребую сдачи».