Город под каблуком
Шрифт:
– Желаю удачи! – Никита всем видом давал понять, что ему как минимум неинтересен этот разговор, и он хотел бы поставить в нем точку.
– Ты, Гурьян, пожелай удачи себе, – хищно сощурился парень.
– Только этого себе и желаю. Причем каждую свободную минуту.
– Я знаю, ты ломом подпоясанный, но это не значит, что ты можешь здесь борзеть.
– Это значит, что меня можно оставить в покое. Если ты, Старый, думаешь, что я собираюсь подписаться за Кроля, то очень сильно ошибаешься. Плевать мне на него. На всех плевать. Я сам по себе,
Старый вдруг выбросил вперед руку, в которой держал очищенный мандарин. Ею он ударить не мог, но Никита все-таки среагировал на движение. Правда, при этом он даже не шелохнулся. И глазом не моргнул.
– Будешь? – с хитрецой во взгляде спросил «смотрящий», предлагая ему мандарин.
Дескать, получи подачку и заткнись!
Но Никита даже ухом не повел. Не замечая протянутого мандарина, он так жестко и тяжело посмотрел на парня, что Старый занервничал.
– Не будешь?
– Оставь меня в покое.
– А как же Кроль?
– Плевать я на него хотел.
– На него все теперь плюют.
– Я и раньше на него плевал.
– А как же Швед?
– Это личные счеты. Ты должен об этом знать.
– Я знаю все, – грозно нахмурил брови Старый. – И всегда буду все знать. И если хоть какое-то движение с твоей стороны, я за себя не отвечаю.
– Надо отвечать. За себя всегда надо отвечать. Но это я так, к слову. К своему слову. Не будет с моей стороны никаких движений, отвечаю.
Разговор остался за Никитой, но Старый поднимался со шконки с таким видом, будто и раздавил его, и втоптал в грязь.
Он думал, что Никита был человеком бывшего «смотрящего», поэтому боялся получить от него удар в спину, поэтому и вызвал его на этот разговор. Может, Никита в чем-то его и умыл, но Старый больше не видел в нем опасности и чувствовал себя победителем.
Как бы то ни было, Никита мог вздохнуть с облегчением. Старый вычеркнул его из списка своих врагов и к себе на службу звать вроде бы не собирался. Значит, спать он может спокойно, и для него это главное…
Но Старый далеко не ушел. Он вдруг изменился в лице, увидев человека, входящего в спальное помещение. И это был не начальник отряда, которого здесь побаивались все, даже «смотрящие». Вальяжным, но при этом быстрым шагом к Старому подходил Запорожец, законный вор, который когда-то пытался отодвинуть Фогана от его законной кормушки.
Никита с недоумением смотрел на него. Запорожец – вор уважаемый, и ему не место на общей зоне. Может, дела здесь настолько плохи, что воровской сход заслал его навести порядок? Если так, то неудивительно, что Кроль чистит сортирные очки. Это Фоган оказался Зазе не по зубам, а Кроль для него – гнилой орешек. И расколол он его жестко, но тонко, с умом.
Запорожец мог бы его убить, но тогда Кроль стал бы в глазах зэков мучеником. А так он опустил этого деятеля на колени, заставив братву презирать его на фоне своего благородства.
Возможно, Запорожец обитал в общежитии второго отряда, и сейчас просто обходил свои новые владения. Нелегко путешествовать по баракам в условиях, когда жилые зоны изолированы друг от друга, но Запорожец нашел способ, как преодолевать запреты. А если он смог это сделать, значит, у него есть какой-то рычаг воздействия на лагерное начальство – именно эта мысль и должна возникнуть в голове у простого смертного зэка при встрече с вольно гуляющим «смотрящим».
Запорожец глянул на Старого поощрительно, но свысока, как полагается большому начальнику в общении с маленьким, но ценным подчиненным. И вдруг вся его важность сошла с лица, когда он увидел Никиту. Правда, растерянность его длилась мгновение, не больше.
– Я тебя знаю? – спросил он, взяв себя в руки.
– В Москве виделись, – кивнул Никита.
– Ты у Фогана работал?
– Да.
– Телохранителем его был?
– Телохранителем.
Не нравился Никите этот разговор. Запорожец вроде бы и не злился, на его губах даже проскользнуло подобие радушной улыбки, которой обычно награждают старых и добрых знакомых. Но почему он испугался, увидев Никиту? Что его встревожило? Ведь сам по себе, без Фогана, он не опасен… Может, его пугает, что Никита расскажет всем про поражение, которое он потерпел от Фогана? Как-никак, это косяк на репутацию законного вора…
– Не сошлись мы во взглядах с Фоганом, – не зло, но с каверзным каким-то прищуром сказал Запорожец.
– Дело житейское, – пожал плечами Никита.
– Житейское… – кивнул вор. – В жизни всякое бывает… Ты как здесь оказался? – спросил он, думая о чем-то своем.
– Беспредельщика «замочил».
– Заказное?
– Да нет, отстреливался…
– О чем говорили? – спросил Заза, глянув на Старого. – Что за проблемы?
– За жизнь говорили, – с подобострастием во взгляде отозвался тот. – Хотел узнать, как Гурьян дальше жить собирается.
– Гурьян?! – Запорожец посмотрел на Никиту с возросшим интересом. – Значит, это ты Шведу Полтаву здесь устроил? Не слабые у Фогана отбойщики.
Никита скромно промолчал.
– Гурьян тебе что рассказывал? – спросил у Старого Запорожец.
– Ничего. В стороне он хочет быть – ни вашим, ни нашим.
– И все?
– Ну да.
Вор подал «смотрящему» знак, и тот молча отошел в сторону. Его «быки» потянулась за ним.
– Как там Фоган поживает? – спросил Заза, взглядом пытаясь влезть Никите в душу.
– Да вроде ничего.
– Ты с ним общаешься?
– Ну, мы с ним на связи…
Фоган не звонил Никите, и писем на его адрес не засылал, но, если вдруг на воле что-то пойдет не так, он обязательно даст знать. Трупы Лютого и его дружка могли, например, всплыть, а это проблема. И не только для Никиты. Ведь с Фогана стружку начнут снимать, как бы не проговорился он, кто вывез с квартиры трупы и по чьей команде…
– Про меня что слышно? – спросил Запорожец.
– Про тебя?
– Ну, я же сюда, в эту зону заехал. Фоган мог бы тебя предупредить.