Город призраков
Шрифт:
Я кивнул. И взял себя в руки.
— Впрочем, — усмехнулся я, — эта идея не так уж и нова. Она подходит для всех негодяев. Просто в отличие от вас им не повезло. Не они же изобрели средство безнаказанно и медленно убивать людей. Но думаю, каждый из них об этом мечтает. И пускает в ход другие средства. Это идея ничтожного человека. Такие люди, если не могут убить человека физически, уничтожают его морально.
Я расскажу вам маленькую историю. Я нарисую маленькую модель подобного убийства… Когда-то я учился в творческом вузе. Где особенно гипертрофированно проявляются зависть и ненависть, поскольку дело касается славы. И чем человек бездарнее, тем большей славы он жаждет. И тем больше мечтает разрушить жизнь того, кто в
Только когда кому-нибудь было очень плохо, когда у кого-то случалась беда, его лицо становилось настоящим. В такие моменты он непроизвольно сбрасывал свою маску святоши. В эти мгновения его кожа темнела, глаза зажигались, и губы вытягивались в змеиной улыбке. По меньшей мере это выглядело пугающе… Но страшнее всего было другое. Его невозможно было разоблачить. Поскольку он действительно ничего дурного не делал публично. Скорее — наоборот. Со стипендии сдавал деньги в фон помощи нуждающимся. И без конца переводил старушек через дорогу. При чем все это делалось прилюдно, с соответствующей рекламной кампанией. Это был чудовищный цинизм.
Но однажды… На новогоднем маскараде, все пришли в карнавальных костюмах. И когда отворилась дверь и вошел он… В своем строгом черном костюме. Накрахмаленной белой рубашке. Впрочем, как всегда. Единственное… На голове у него виднелись рожки. Все ахнули. А он ничего не понял. Он был уверен, что у него вид, как обычно. Ведь на маскарад он пришел без костюма. Костюм за него придумала сама жизнь. Или небо…
И тут в тишине гостиничного холла неожиданно раздались громкие аплодисменты. Нет, мне не почудилось. Мне действительно хлопали. И кто-то даже пару раз крикнул: «Браво!» Это не было издевательством над бездарно выступившим артистом. Это была насмешка над сентиментальным сыщиком. Который ничего не может доказать. И полагается только на интуицию.
Но они зря смеялись. Мой ход оказался верным. Но об этом они еще не могли знать. И только поэтому подбежала ко мне Диана и снисходительно потрепала по щеке.
— Наконец-то мы дождались вашего выступления, Никита Задоров! Хотя бы уже из-за этого вы не напрасно приехали в наш городок.
— Но, если честно, — поддержала ее Полина, — вы на экране смотритесь гораздо симпатичнее. И тем более там вам действительно
— Надеюсь, это мне удастся и здесь, — спокойно ответил я.
— В таком случае, вам нужно очень постараться, — прохрипел Ки-Ки. Его лицо вновь приобрело природную окраску. И было вполне миролюбивым. — Да, такой препарат был изобретен. И я не скрываю, что совершил гениальное открытие. Но никогда… Повторюсь, никогда оно не было применено. И вам не доказать обратное. К тому же…
— К тому же это уже не имеет смысла, — Ступаков в волнении протер свои очки. — Гораздо важнее открытие Заманского. И если ему не удалось спасти Модеста Демьяновича… Я смею надеется… Он… Он обязан спасти других…
Все как по команде оглянулись на профессора. Казалось, все забыли о его существовании. Настолько тихо он устроился на диване в приятном обществе дочки и Угрюмого. И наблюдал за перебранкой со стороны.
— За вами слово, профессор, — одобряюще кивнул ему Вано. — Пожалуй, за этим сегодня мы и собрались. Наконец-то есть возможность отпраздновать в Жемчужном радостное событие. От траура уже пожалуй все подустали.
Заманский от неловкости откашлялся. Слегка побледнел. Тяжело поднялся. И встал в стороне. Отчего момент стал выглядеть еще торжественнее. Множество глаз, взволнованных, любопытных и настороженных были устремлены на него. И я уже не пытался читать по лицам. Я знал, что теперь многое зависит от профессора. И каждому казалось, что он присутствует при историческом моменте, когда наконец-то будет оглашено о величайшем событии века.
— Мне очень жаль, — тихо произнес профессор. — Поверьте, мне очень жаль. Боюсь, мне так и не суждено изобрести это лекарство, которое могло спасти многие жизни. Это мое главное поражение в жизни. Это провал. От которого мне еще не оправиться долгие годы…
Первая реакция, последовавшая на эти слова — гробовая тишина. Затем раздались взволнованные и гневные выкрики. Вполне искренние, вполне отчаянные. А потом всех внезапно охватила паника. И всем вдруг захотелось поскорее убраться из этого проклятого городка, где в любую минуту страшная болезнь может коснуться любого.
Мы с Вано переглянулись. Пожалуй, несбывшиеся надежды стали уделом не только жемчужан. Но и нас. Пожалуй, план, на который мы рассчитывали, провалился с треском.
Вдруг, посреди этой суматохи и выкриков я услышал рыдания. И их услышал не только я. Потому что все неожиданно стихли. Словно не ожидали такой реакции. Словно громкие рыдания, даже сейчас, — это уже через чур.
И все обернулись на Галку. И удивились еще больше. Пожалуй, эту румяную, пышущую здоровьем и весельем девушку в таком состоянии здесь видели впервые Она рыдала взахлеб, уронив голову на колени доктору Ступакову. Ее состояние было близко к истерике. И эта истерика была как никогда кстати.
— Галочка, успокойся, — растерянно бормотал Ступаков, не ожидая подобного. Но затем собрался и сурово посмотрел на нас. — Кто ей сказал? Это вы… Только вы знали, что она… Как вы посмели…
— В том-то и дело, дорогой доктор, что ей никто ничего не говорил, — не менее сурово ответил Вано, и незаметно дал мне знак, чтобы я стал у двери. На всякий случай. — Она сама узнала об этом.
— Не говорите ерунды, — Ступаков уже не сдерживал свои эмоции и перешел на крик. — Она не могла узнать! Результаты обследований я всегда держал при себе!
Я, как сторожевой пес, стоял у выхода, держась за дверную ручку. Вдруг ко мне подскочила Полина и своими коготками вцепилась в мою ладонь.
— Выпусти, негодяй, выпусти меня отсюда! Я не хочу… Я не хочу видеть этот кошмар… Зачем они ее мучают… Она больна… Я не хочу дожидаться своей очереди.
— Ты и не дождешься, дорогая. И еще тысячу лет проживешь на этой грешной земле, — я слегка оттолкнул ее от двери.
— Она права! — крикнул Сенечка, — Ник, останови это! Зачем они ее мучают!