Город призраков
Шрифт:
— Ну и что? Скрытые пороки придуманной морали.
Вано не согласился.
— А мне уже кажется, что это всего лишь наживка, на которую мы легко купились. Только не могу взять в толк, ради чего они разыграли этот спектакль.
Я категорически возразил Вано. Поверить в тайные грешки гораздо проще и реальнее, нежели поверить в их полное отсутствие.
— Но пойми, Ник, — Вано разгорячился и взволнованно прошелся по комнате. — Старик бы обязательно про них знал! Ровно как и другие жемчужане. Но когда я намекнул про это, он чуть не набросился на меня с кулаками. И стал уверять меня с пеной у рта, что кто-кто,
— Господи, не будь таким наивным!
— Вот! — он поднял палец вверх. — Ты правильно сказал, Ник. Они на это и рассчитывали. Они четко рассчитали, что мы далеко не наивны! Напротив — столичные штучки, которым не так легко забить голову блаженной чепухой. Ты к тому же артист с сомнительным прошлым. Я — сыщик, которому гораздо легче поверить в порочность людей, нежели наоборот. Оба не лишены сарказма и здорового цинизма. На этом они нас и подловили. И увели от истинного преступления. Чтобы покрыть грязные делишки, они и придумали этот спектакль. Согласен, им это удалось, и мы успокоились. Нам гораздо легче стало на душе, когда мы узнали о все-таки существующих тайных пороках у лучших представителей города. Перед нами предстали живые люди, а не манекены. И мы повели следствие в ином направлении. Более реальном, бытовом, что ли. Нам и в голову не могло прийти, что дело в самих устоях города. В его атмосфере. Где живут загипнотизированные люди… К тому же разве не странно, что действовали они слишком уж откровенно. Помнишь, как была разыграна сцена ревности Полиной и ее матерью! А как мы якобы случайно застукали Галку с мэром города! А демонстративно выставленная бутыль самогона в доме Ступакова. Тебе не кажется — слишком уж открыто и откровенно! И так, чтобы мы обязательно стали свидетелями.
Вано перевел дух. Сел наконец в кресло и продолжил.
— Преступники намеренно запутывали следствие. Чтобы мы решили, что преступление связано с пороками города, а не наоборот. Нет, после беседы с этим старичком я понял, что все далеко не так. Если бы это было действительно правдой. Они бы никогда не позволили, чтобы мы узнали об этих грехах. Как не позволили узнать и другим… И мы попались на удочку. Нам даже в голову не пришло поговорить с другими местными жителями. Мы переключились на личную жизнь Заманского, которого нам ловко подкинули. Ведь именно он стоит на пороге открытия лекарства от рака.
— И все же, — не сдавался я. — Есть одно но. Твоя прекрасная курица Ли-Ли. Она как бы не вписывается в схему. Если она в самом деле грешна, ее непременно бы убрали. Она ведь заигрывает с тобой. А если ее и заставили сыграть эту роль, то почему дело зашло так далеко? Будь она непорочна, верна мужу и строго придерживается морали Жемчужного, она бы никогда не согласилась на эту роль.
И тут Вано неожиданно смутился. Если бы его физиономия не была красной от природы, я бы даже подумал, что он покраснел. Мой большой и уверенный в себе друг вдруг превратился в школьника. Которого словили на бесстыжем вранье. Я приблизился к нему и заглянул в глаза. И, наконец сообразив в чем дело, расхохотался во весь голос.
— Вано! Не может быть?! А как же страстное пышное тело?! Огонь, а не женщина! А?! Ну, от тебя я такого не ожидал. Честно скажу, это семнадцатилетние мальчишки
Вано тяжело вздохнул. И отвел взгляд. Ему по-настоящему стало неловко.
— На счет семнадцатилетних мальчишек ты глубоко ошибаешься. Солидные мужики также врут о своих победах до конца дней. И знаешь, по-моему, с возрастом этого вранья становится все больше.
— Главное, что с возрастом оно красочнее и убедительнее, — заметил я. — Значит, эта курица таки верна своему поросенку Ки-Ки.
— Увы, — Вано улыбнулся беззубым ртом и развел руками. — Мне очень хотелось, чтобы это было не так. К тому же она так ловко играла эту роль. Все время держала меня на коротком поводке. Все время казалось — вот еще чуть-чуть… И я подумал, рано или поздно — это случится. Поэтому и похвастался тебе, ну, несколько раньше.
Я погрозил пальцем.
— Ты опорочил честную женщину, Вано. Тебе нет прощения. А во-вторых, ты чуть не подставил ее под пулю. Представляешь, если бы я ненароком взболтнул… Ее могли запросто пристукнуть за грехи.
— Вряд ли, — Вано махнул рукой. — Если Модест придумал этот спектакль, он бы сообразил, что к чему. Кстати, не пора ли его наведать!
— На смертельном ложе, — заметил я.
— Очередной блеф. Явно, что он вообще не болен. И скорее всего, Ступаков с ним в сговоре. Они вместе придумали про болезнь, чтоб отвести подозрения от Модеста.
Похоже, что Ступаков не только собирался жить вечно, но и сколотить приличное состояние. Поскольку был лих на помине. Раздался телефонный звонок, и мы услышали его взволнованный голос.
— Это вы, Никита? Надеюсь, вы уже связались с Заманским? Модест Демьянович крайне плох. И если не поторопиться, боюсь, будет поздно. У него начались страшные боли. Я дал морфий, и пока он уснул. На некоторое время ему полегчает, но я очень прошу вас поторопиться. Да, кстати, учитель хочет вас видеть. Он собирается сообщить что-то важное. Я право не знаю. Боюсь, что он умирает…
— О, Боже! — я не выдержал и почти кричал в трубку. — Почему вы не позвонили сразу! Каждая минута на счету! Вы… Вы…
Мне ответил строгий и решительный голос.
— Я знаю, что делаю, молодой человек. Я врач. И прекрасно понимаю, свои задачи. Если бы я вам тотчас сообщил о его состоянии, вы бы потревожили его сон. А сейчас для него главное — полный покой. И поверьте, уж мне то известно, что необходимо больному в первую очередь.
И не дожидаясь моих возражений, Ступаков повесил трубку.
— Ну что? Дела совсем плохи? — спросил Вано.
— Похоже, мы не все просчитали. Модест нуждается в священнике. И похоже, нам предстоит выполнить эту миссию и отпустить ему грехи.
— Ты думаешь, мы услышим раскаяние?
— Я думаю, нам нужно спешить. Чтобы потом самим не раскаяться.
Мы выскочили из гостиницы. И у самых ворот столкнулись с Сенечкой Гореловым. Он был крайне взволнован. И глотая слова пытался нам что-то объяснить. Но Вано тут же перебил его.
— Прекрасно, что ты здесь. Боюсь, нам понадобится свидетель. И ты как нельзя кстати.
То, что по пути нам рассказал взволнованный и взъерошенный Сенечка, нас не удивило. А по выражению лица Вано я понял, что он расстроился. Поскольку из него вышел никудышный психолог.