Город сестёр 2

Волков Юрий Григорьевич

Ванесса раздумывала пару секунд, потом ответила.

– Да, Павел Дмитриевич. Один водитель внезапно заболел, его заменили на запасного.

Вся колонна, естественно, слышала этот разговор.

– И кто это?

Ванесса не успела ответить. Из середины колонны, взревев мотором, вырвался Пазик и помчался на север. Все растерялись. Но Скорый скомандовал.

– Колонна! Слушай меня! Курс на восток! Не останавливаться! Бабка - за ним!

Бабка повернула машину и вдавила

педаль газа.

Пазик, не удержавшись на склоне холма, опрокинулся на правый бок. Водитель явно паниковал и совершил ошибку. Пашка, взлетел на дуги пепелаца и перепрыгнул на бок автобуса. Открыл дверцу и повернул ключ зажигания. Двигатель заглох.

По полю чесал во все лопатки мужик. Бежал быстро. Но пуля, само собой, быстрее. Беглец упал в сухую траву с перебитой ногой.

Пашка, вскинув сайгу к плечу и, взяв на прицел отступника, пошел поговорить с человеком, держа того на прицеле. Попытку выстрелить в него из пистолета прервал сразу же, изувечив мужику ещё и руку. Подойдя на контрольные пятьдесят метров, он импульсом пригасил процессы в мозгу беглеца и, уж не опасаясь, подошел к лежащему. Следом подъехала и Бабка.

Загрузили на средний ряд сидений тело, и пошли в догон колонне.

Пашка быстренько провёл допрос. Выяснил, что их действительно ждала засада под Добровкой. Этот мужичок должен был уничтожить Скорого, как основную боевую единицу колонны.

Сетуя, что нельзя было взять с собой Шило, Пашка быстренько раздел мужика донага. Оружие и одежду свалил на задние сиденья, а спящего голого пленного сбросил на ходу в степные ковыли.

Автобус поднимать не стали. Время не терпит.

Пошли параллельным курсом, слева от цепи машин, прикрывая её со стороны вероятного появления противника. Павел скомандовал.

– Теперь ждём гостей. С минуты на минуту.

И действительно, через пятнадцать минут Бабка объявила.

– Внимание! На девять часов! Восемь машин! На расстоянии семи километров! Идут пересекающимся курсом.

Пашка повертел головой.

– Туда! На горку! Мила, выезжаешь и разворачиваешь к ним кормой!

Повысил голос.

– Колонна! Продолжаем движение!

Пепелац с проворотом колёс набрал скорость и понёсся навстречу наступающему противнику.

Заняли позицию на холмике. Пашка, как акробат скользнул через сиденья, развернул среднее кресло из последнего ряда и опустил КПВ.

Километрах в пяти, с севера, приближалась цепь броневиков. За каждой бронемашиной тянулся пыльный след. Четыре колымаги, как те, что они конфисковали у отряда Юлия. И четыре, похожих на БТР-80, восьмиколёсников. У них расстояние

для стрельбы было всё ещё большим, а для Пашки в самый раз.

Один из транспортёров полыхнул с башенки голубым светом и от него к пепелацу понеслась сияющая капля. Она прошла в метрах пятнадцати от лунохода.

Скорый приложился к оптике и тяжёлый пулемёт завыплёвывал шестидесяти граммовые бронебойные и зажигательные пули.

Через десяток секунд, вся техника внешников, встала в чистом поле, как макеты на полигоне. Расстреливай, не хочу. Пашка и расстреливал.

Только спросил.

– Мила, ты как?

– Нормально. Работай.

Ворочать тяжёлый КПВ, работа не из лёгких. Хоть Дугин и окреп, и помолодел, и подкачался, но всё равно вспотел от таких усилий.

Расстрелял башни, плюющие синими ослепительными каплями. Две машины, при попадании, вспыхнули электрическим светом, как лампы вспышки, и загорелись голубыми языками пламени с прозеленью. Из остальных транспортов четыре горели традиционно, но зато - капитально. Можно сказать - основательно. Недаром Пашка заряжал через один патрон - бронебойные и зажигательные.

Переметнувшись к корду, он начал охаживать пехоту, высыпающую из горящих машин. Ручной длинноствол противника, не доставал прицельно до багги, но несколько пуль щелкнули по защитному щиту тяжёлого пулемёта и по спинкам кресел.

Скорый снова поинтересовался.

– Мила, как ты?

– Нормально-нормально. Работай спокойно.

Весь бой занял секунд двадцать времени. Хорошо, у нападающих не было тяжёлой техники. Видимо единственный танк Пашка в своё время у них конфисковал.

Пехота, прикрываясь горящими машинами, пошла в отступление. Скорый зацепил ещё четырёх бойцов, но не смертельно. И расстояние большое, и ребята уходили грамотно, оставляя между собой и луноходом пылающую технику.

– Всё, Бабка. Концерт окончен. Посмотри внимательно вокруг.

– Ребят бегут. Очень быстро... Подожди. Вон в той колымаге, которая не горит, сидят несколько человек. Чего-то ждут.

– Ждут, когда мы отстреляемся и уйдём... Ну-ка я их пощекочу.

Скорый снова перелез к Владимировцу. Дун-дун, прокатилось по степи. Из одного бэтээра повалил чёрный дым.

– Да не этот, - подсказывала Бабка, - другой.

Снова - дун-дун-дун, и яркая вспышка озарила степные травы.

– Теперь всё, - констатировала Бабка.
– Что у них интересно так ярко взрывается?

– Не знаю, солнышко. Надо будет потом поинтересоваться. Только сейчас - некогда. Поехали к колонне.

И багги быстро и бесшумно помчалась вслед за уходящим на восток караваном.