Город сестёр 2
Шрифт:
Отвезли молодых и, практически, всю бригаду, на продолжение празднования. Там уже народ собрался и, не дожидаясь виновников торжества, и уже готовил на нескольких мангалах барбекю из туши коровы, которую припёр Бекас.
А сами, втроём, Бабка, Короткий и Скорый, на пепелаце с прицепом, отправились в школу.
Трупы уже начали пованивать. Надо было срочно от них избавляться.
Бабка рассматривала карту и материлась сквозь зубы.
– Нихрена нет. Ни один из ближних кластеров не перегружается. Что делать будем?
На что Пашка ответил вполне
– А что такого? Наглеть, так уж наглеть. Отвезём их в четыреста тридцать первый. Пусть лежат.
– В который гильдию свалили?
– Ну, да. Врёмя идёт. Мы не имеем права терять время.
– А и то - правда. Грузим и поехали.
Свалили все трупы в кузов, прикрыли брезентом, чтобы не вывалились по дороге, и отпёрли их в кластер номер 431.
Потом вернулись, вскрыли секретную комнату в подвале, достали оттуда всё ценное, сгрузили в неваляшку, и увезли в общагу.
Оружейку банды уже кто-то вынес. Но качественное, коллекционное и наградное оружие в подвале осталось нетронутым. Шкаф в коридоре сдвинуть не догадались.
Сундук с золотом, килограммов так на сто - сто двадцать, тоже прихватили с собой. Пусть Надежда порадуется, раз уж она такая жадная до золота.
Ящик с жемчугом сунули в кладовку. Туда же отправили невскрытый сейф Гвоздя и патронный ящик с Бабкиными небольшими накоплениями. Кладовку закрыли на внутренний и на навесной замки.
Габри, когда открыла сундук... Ей плохо сделалось. Пашка поправил её самочувствие и Надежда спросила.
– Это, что? Это всё - мне?
– Да, тебе, золотце ты наше, - подтвердила Бабка, - раз уж ты любительница таких побрякушек.
Оставили Надюшку перебирать сокровища.
Бабка хмыкнула.
– Это ненадолго. Месяц, самое большое. Потом поймёт что есть вещи намного ценнее чем золотые бирюльки.
Остаток дня провели в праздности. После обеда, когда гости разошлись и остались только "свои", заняли два стола и всласть помечтали. Вернее сказать - попланировали. Нагородили до небес. Фантазёры.
Но, по крайней мере, многое встало на свои места. Стало понятно - кто, чем дышит и какие у кого планы на будущее.
В конце разговора, когда все уже выдохлись, когда все мечты были высказаны, а планы выстроены, Бабка спросила.
– Скорый, а ты чего молчишь?
– А что я должен сказать?
– У тебя есть мечты?
– Ну... Есть, конечно.
– Так - скажи!
Пашка вздохнул.
– Надо ферму взять... Надо стройку закончить... Отремонтировать дом Векселя... А там посмотрим.
Танечка, сидевшая рядом, прислонилась к его плечу.
– Он у меня хозяйственный.
Бабка хмыкнула. Пашка уже думал, что сейчас начнутся разборки. Напрягся. Но Мила... Вот, что значит взрослая, умудрённая опытом женщина... Она прислонилась к Скорому с другой стороны и сказала.
– И у меня.
Тремя словами разрулив щекотливую ситуацию.
И до самой темноты бригадные вяло
Уже в сумерках, разобрали столы, стаскали их в гараж и пошли спать.
Янка, кстати, осталась на правах члена команды. Она снова отправилась ночевать в Бабкину комнату с Надеждой.
А Бабка и Тьма, не сговариваясь, устроили соревнование - кто жарче приласкает мужика. Скорый не обидел никого. Удивительное дело - он даже в молодости не совершал таких интимных подвигов, как здесь в Улье.
Уснули только часам к двум.
* * *
Весь день бригада, с утра до вечера, занималась подготовкой к освобождению доноров на ферме.
Стаскали палатки и матрасы в новый Машкин дом.
В ограду загнали четыре полевых кухни.
Вся группа осталась подчищать хвосты и утрясать мелочи. А Пашка отпросился у Бабки и с дедом поехал на луноходе к Гоги.
Честно говоря, при мысли о ядерной штуке, с которой придётся манипулировать, он начинал мандражировать. "А вдруг"!... Мда... Но то, что он задумал, провернуть было необходимо. Иначе, всё остальное было бесполезным. Вся жизнь оказывалась бесполезной, под постоянным давлением банд муров-людоловов. Эти банды можно было давить до бесконечности. Но пока будет спрос на живой товар, будет и предложение. Грохни спрос, и ловить имунных, и отдавать их на органы, станет бесполезным занятием. Останутся конечно рабы и рабовладельцы, никуда не денутся сутенёры и публичные дома, но с такими будет уже проще. Они, банально, не так технологичны. Пристрелил рабовладельца и его окружение, и рабы станут ненужным элементом. С домами терпимости сложнее. Но и там можно порядок навести.
Управляющие лавкой завтракали.
Да - управляющие. Гоги получил не только любящую женщину, но и равноправного партнёра. Так Бабка решила. И он сиял. Постоянно, беспричинно улыбался.
Пашка с дедом тоже присоединились. Чаю похлебали, да по конфетке съели.
– Ну что? Поехали?
– Предложил Пашка после чая.
Гоги вышел. Вернулся в броне, разгрузке и каске. С автоматом, который Пашка с Кротким забраковали.
На внимательный взгляд Скорого, Гоги пояснил.
– "Гроза". Семь, шестьдесят две. Редкая штука. Но очень удобная. Себе забрал.
– Не знаю. Мне моя сайга как-то ближе. Прыгай за руль.
А сам полез в пулемётное гнездо.
Они выскочили на железнодорожную насыпь, и прямо по полотну покатили на восток.
Без сенса Скорый внезапно почувствовал себя крайне неуютно. Как будто ослеп. Поэтому вертел головой на триста шестьдесят и постоянно был начеку.
Гоги остановился над трубой, пропустившей под "железкой" небольшую речку. Да какую там речку, так... ручеёк. Он вытащил из рюкзака болотные сапоги, переобулся и, по колено в воде, полез в водоток. Через минуту, кряхтя и сопя, вылез, удерживая перед собой мешок средних размеров.