Город сестёр 2
Шрифт:
Ребёнок открыл лощёную папочку и ткнул пальцем.
– Мороженое.
– И спросила у бабушки, - Можно?
– Внуча, бери всё, что хочешь. Всё, на что глаза глядят.
– Тогда мороженое, - подумала секундочку, - для всех.
И "все" заулыбались, от такой заботливости маленькой девочки.
А Бекас спросил.
– Рыба есть. Покрупнее.
– Да есть, - расшаркался парнишка, - у нас сейчас щука маринуется. Она большая и поэтому жёсткая.
– Жесткая говоришь?
– Кваз задумчиво цыкнул зубом.
–
– Затушить? Обжарить? Приготовить на пару?
– Нажарить. По простому, без изысков.
– Всю.
– Да. Всю.
Официант ушёл. А к столу подкатил продавец Гоги.
Что-то начал говорить Бабке. Но та прервала. Зашептала.
– Гоги, ты знаешь, что мы с Векселем в контрах... Так что не демонстрируй доброе отношение. А то тебя уволят без выходного пособия. А ты мне ещё нужен.
Гоги, с печальным лицом выпрямился.
– Обидно... Но мудро... Приятно вам покушать.
Кивнул по-гусарски, и ушел в дальний угол за свой столик.
Принесли мороженое, посыпанное шоколадной крошкой, в больших, чуть ли не суповых тарелках. В Улье помалу угощать не принято.
Ещё не успели съесть и четверти порции как квазу принесли жареную щуку, нарезанную огромными кусками, горой на блюде. Килограммов пять. Тот, вооружившись армейским ножом и двузубой вилкой, начал закидывать ломти в пасть, хрустя рыбьими костями.
Тобик, просочившийся в помещение, встал передними лапками на коленку ящеру и сосредоточенно следил за тем, как исчезает жарёха. Кваз сжалился, поманил когтем официанта. Просипел.
– Тарелочку Тобику принеси. Пожалуйста.
Официант только тут заметил собаку. И попытался объяснить, что собакам нельзя, и всё такое.
Но, получив от Бабки два спорана, умчался на кухню и вернулся с эмалированной миской. В которую Бекас отложил псу половину здоровенного куска щуки.
Кваз ещё не закончил глотать последний ломоть, как принесли вторую щучью серию, такого же размера. Бекас рыкнул довольно, и принялся за свежую порцию.
Все, в общем-то, не обращали на него внимания, разговаривали о своём. Только Дед, забыв про десерт, смотрел на ящера во все глаза и открыв рот.
Шило толкнул его в бок.
– Дед, не пялься на человека. Нехорошо...
И, как-то разговаривая между собой, не заметили, как к столу подошёл мужик... Или парень... В этом Улье возраст хрен определишь. Это был не просто мужик, а Ковбой. Именно так - с большой буквы. Шляпа, шейный платок, тяжёлый плащ, два револьвера в набедренных кобурах и остроносые ковбойские сапоги со шпорами.
Все мельком подняли на него взгляд и продолжили разговоры. Короткий о чём-то спорил с Иглой. Шило и Беда тихонько обсуждали что-то своё. Дед углубился в мороженное с шоколадом, Бабка, Тьма и Скорый обсуждали Танино будущее. Кваз вообще на всё забил увлечённо хрупая костями. Только Анечка посмотрела
– Сейчас дядя Паша тебя побьёт, - подумала маленько и добавила, - сильно.
– Заткнись, сопля, - рыкнул мужик и с наглой уверенностью спросил.
– Вам что, неинтересно, кто к вам подошёл?
Бабка оторвалась от разговора.
– Нет. Неинтересно.
– И снова повернулась ко Тьме, - Там в принципе ничего сложного нет, я всю жизнь , на земле этим занималась...
– Эй, вы! Перед вами человек стоит! Вам что западло обратить на него внимание?
Тут все оторвались от разговоров, замолчали и повернулись к ковбою. Долго его рассматривали. Парень был высок ростом, где-то под метр девяносто, как-то по киношному красив, и даже под одеждой было видно что накачан.
Пашка поинтересовался.
– Слышь, мужик, а шпоры тебе зачем?
Ковбой посмотрел на свои сапоги, как будто в первый раз их увидел, слегка задумался. У Пашки было такое ощущение, что парень сильно кольнулся спеком и играет в голливудского героя.
Наконец гость ожил.
– Мои шпоры тебя не касаются. Меня зовут Рено. Ясно?
Бабка пояснила бригаде.
– Новенький какой-то. Решил поиграть в дикий запад.
И к ковбою.
– Давно в Улье?
– Это тоже тебя не касается. Я - Рено. Понятно?
С Бабкой в риторике соревноваться тяжело. Она опёрлась локотком на стол, положила щеку на ладошку.
– Рено? Странно. А похож на запорожец.
– Это ты к чему, - строго спросил Рено.
– Да это я так. Про себя. Не обращай внимания. Давай, хохми дальше...
Положила ложечку мороженого в рот и вопросительно на него уставилась.
Ковбой тупил страшно. Он молча стоял с полминуты, разглядывая Бабкину компанию. Все с интересом ждали продолжения. Бабка подсказала.
– Да ты, Рено, не стесняйся, выкладывай...
– Вы мне не нравитесь.
– Может объяснишь, - почему.
Ковбой снова долго думал, искал причины. Наконец его взгляд упал на Тобика. И мужика прямо озарило. Он обличающе ткнул пальцам в белого кобелька.
– У вас собака! С собаками - нельзя!
Кваз ногой задвинул Тобикову чашку поглубже под стол, Тобик следом за ней исчез под скатертью. А Бабка возразила.
– Это не собака.
Пришедший вылупил глаза.
– А кто это?
– Это мутировавший мальчик. Ты предлагаешь ребёнка оставить на улице?
Весь ресторан, довольно большой, столиков на тридцать, больше половины из которых были заняты, с интересом следил за развитием событий.
Рено мучительно думал. Но ничегошеньки не изобрёл. Снова повторил.
– Это - собака!
– Это мой внук, мутировавший в похожее на собаку существо. Что ты предлагаешь?
– Вы меня что, за дурака держите?
– Ну-ну! Рено, что ты! Никто тебя не держит. Иди ты... э... куда хочешь.