Город, стоящий у солнца
Шрифт:
— Саш, ты долбоёб? Человек безо всякой магии может прожить без еды от четырёх до шести недель, а без воды — трое суток в среднем. А мы его завтра уже навестим.
И мы навестили.
— Сколько всё-таки грязи в человеческом теле! — воскликнул я с удивлением и отвращением одновременно, стоило нам вновь спуститься в камеру. Прошёл всего день, но в помещении начал уже ощущаться запах… Мне вспомнилась фраза из старой фентезийной книжки, прочитанной ещё на Земле, при смертной жизни, «запах боли и страха». Если быть менее поэтичным, в комнате начинало пахнуть человеком, который и до попадания сюда уже порядочное время не мылся и не менял бельё,
Он хотел сказать что-то, но, едва увидев моё лицо, заткнулся на полуслове и вжался в стену, как будто надеялся просочиться сквозь неё. А ведь гад-то догадливый! Я щёлкнул пальцами, и под действием хитроумных чар всю вонь отнесло к стене. Нам-то этим дышать зачем? На деревянном столе, стоявшем прямо напротив нашего пленника, Настя жестом фокусника материализовала серебряное блюдо, а на нём батон свежего, горячего, только из печи, хлеба и сочащийся жиром, ещё даже шкварчащий, жареный кабаний окорок, аромат которого заполнил комнату. Взгляд Громова… Это надо было видеть! На душе у меня даже как-то потеплело от мыслей о том, сколько мы развлечений придумали для того, по чьей вине Игрока в лабиринте многие часы подряд пытали палачи и терзали монстры. Но прежде всего надо как следует подкрепиться, так ведь? Под голодные, завистливые и полные боли взгляды твоего пленённого врага всё становится вкуснее. Главным для нас было случайно не испортить сюрприз, перепутав, в каких мехах налито вино, а в каких — вода, для того самого момента, когда пленник начнёт умолять дать ему хотя бы попить. Горько-солёная вода. Умереть от голода и жажды Громову всё равно не позволила бы магия, но уж страдать-то ему точно никто не запретил бы. Смотреть на нас жалобно. Просить. Умолять. Плакать…
Когда наша трапеза подошла к концу, Настя соизволила-таки обратиться к нашему гостю и пообещала оставить ему вдоволь, столько, что и до завтра не съесть, еды и питья, но только после нашего разговора. Громов сглотнул слюну и торопливо закивал. Тарелки тем временем опустели, а затем и вовсе исчезли. Подходило время первого представления.
Мы с Настей втащили в камеру пару баулов с «игрушками» — даже без магии обошлись, чтобы подчеркнуть важность момента. Гром неотрывно следил за тем, как я раскладываю по столу подаваемые моей улыбчивой напарницей пыточные приспособления, вздрагивая, когда каждая новая железка с лязгом и грохотом ложилась на дубовую столешницу. Каждая из них сопровождалась небольшой, но крайне поучительной историей.
— Обнаружен разрыв прямой кишки. Обнаружено обширное внутренне кровотечение. Жизнь Игрока находится под угрозой. Регенерация тела Игрока через три… — взяв в руки пыточную грушу, я попытался имитировать бесстрастный голос Лабиринта. Пленник боязливо вжал голову в плечи, насколько это вообще можно было проделать в его положении. Глупых вопросов типа «за что?» и «почему я?» он не задавал. Догадливый мальчик!
— Боишься? Правильно боишься, но рано, — я подошёл к беспомощно висящей фигуре и похлопал несчастного по щеке.Он не ответил почему-то, только глаза закрыл и мелко затрясся.
— Не знаю, что ты Насте сделал, почему она на тебя взъелась, но передо мной у тебя долгов…
— Меня заставили! Это всё Найт! — выкрикнул Гром. Я зажал ему рот ладонью.
— Знаешь, в чём отличие между нами с Настенькой и тобой? Мы не будем скидывать на Лабиринт то, что должны сделать сами. Нас не пугает вид крови, мы не боимся посмотреть, какие следы оставляет на теле раскалённое железо… Знаешь, если бы ты тогда пытал меня лично, я и то затаил бы меньше обиды — это хотя бы в таком случае было бы не так трусливо…
— Слишком уж много
— Твоя удача! Мы не в настроении сегодня, — я шутливо поклонился и оставил пленника в покое. Если уж честно, мы заранее решили первые пару дней пальцем его не трогать. Пусть повисит, посмотрит на пыточные приспособления, помёрзнет, поголодает, подумает… Пусть запугивает сам себя.
Настя, к слову, сдержала своё обещание: на столе остался большой бурдюк с водой и три больших бутерброда с бужениной, выложенных стопкой на тарелочке с голубой каёмочкой. Отвязывать гостя от стены, впрочем, никто не собирался. Нет, серьёзно! Он решил, что мы просто об этом забыли и попытался нам напомнить! Наивный! Просьбы его быстро сменились мольбами, а мольбы, едва мы перешагнули за порог комнаты, превратились в проклятия, которые стихли лишь тогда, когда мы пересекли звукопоглощающую завесу уже у самого выхода из подземелья.
— Всё идёт по плану? — Настя смотрела на меня с любопытством, — мы продолжаем? Совесть не загрызёт потом?
— Не загрызёт. Я узнал, что такое пытки, и каково оно вообще, только из-за этого ублюдка. И я просто жажду поделиться с ним этим своим знанием.
И да, я ждал. Я весь вечер ходил как на иголках. Да я спать не мог в ту ночь, ворочаясь в кровати и представляя себе, как мы начнём с утра играть по-настоящему.Чёрт возьми, с утра пораньше я летел в подземелье будто на крыльях, опережая Настю на несколько шагов, как пёс, рвущийся на прогулку. Девушка, кажется, смеялась, глядя на меня, но мне было плевать. Когда мы вошли в камеру, Гром с трудом поднял на нас голову.
— Воды… — прохрипел он с такой мукой и бессилием в голосе, что я испытал даже какое-то возбуждение.
— Попроси правильно.
— Умоляю… Пить… — он не стал спорить. Умный.
С улыбкой, прождав ещё несколько минут и упиваясь его жалкими стонами, я взял со стола бурдюк с водой и подошёл к пленнику поближе. Медленно, чтобы он насладился моментом, открыл и неторопливо поднёс сосуд к его губам… Гром жадно припал к долгожданной влаге. Интересно, как быстро он почувствует?
Ого! Я еле успел отскочить. Кажется, задумка с солёной водой удалась на славу.
— Начнём, пожалуй? — Настенька втащила в комнату два больших эмалированных ведра с тошнотно-зелёным зельем, и с молодецким, неожиданным для хрупкой девушки, замахом окатила Громова содержимым первого из них. Жижа зашипела, разъедая ткань одежды, но не нанося ни малейшего ущерба самому пленнику.
— Ну, не раздевать же тебя, в самом-то деле! — рассмеялась демоница. Вдвоём мы отцепили Грома со стены. Ноги его уже не держали, и мы позволили гостю упасть на пол, лицом вниз. Во-первых, мы как раз собирались вылить второе ведро «очищающего» эликсира ему на спину. Во-вторых, так было только удобнее подхватить его под руки и подтащить к дыбе.
— Что с тобой, брат, кажется, ты немного не в форме? — прокомментировал я его вялые попытки сопротивления, мгновенно подавленные.
— Я сдохну… И отомщу… — только и прохрипел он.
— Конечно-конечно!
Мы закрепили его на дыбе, так, просто чтобы повисел и не дёргался лишний раз, когда Настя возьмёт в руки плеть. Мне этот норовистый инструмент всё никак не давался.
— Подкрути немного системы жизнеобеспечения, а то он какой-то вялый!
— Да как нечего делать, родной! — Настенька махнула рукой в сторону клетки с колдовским кристаллом, и пленник как-то ожил. Цвет кожи явно стал здоровее, дыхание стало не таким тяжёлым. Он с нескрываемым удивлением уставился на меня.