Город туманов

Клекач Тамара

Чародейка тем временем обошла комнату покойной – чистую, светлую, но маловыразительную. В ней имелись книги, но в основном это были учебники. Какие-либо плакаты, способные сказать об увлечениях девушки, отсутствовали, как и фотографии, мягкие игрушки и любой другой милый хлам, призванный подчеркнуть индивидуальность хозяйки.

– Что-нибудь есть? – украдкой взглянув на Геру, без особой надежды спросил Литвинов.

– Кроме того, что коллекция яиц Фаберже фальшивая, – без выражения ответила она, пробегая пальцами по мягкой спинке кровати, – нет. Магическое излучение

отсутствует. Никаких признаков, что девочка была чародейкой, я не вижу и не ощущаю, хотя на теле был тот же ментальный конденсат, что и на месте преступления, но откуда бы он не взялся, подцепила она его не здесь.

Литвинов поморщился. Тот ментальный конденсат, о котором чародейка говорила, он не признавал. Будь он реальным следом, Вик бы указал, куда он вел, а так и он, и новая чародейка, в нем уверены не были, а сам майор не доверял тому, что не мог увидеть или потрогать.

Однако он не мог отрицать, что не выясненные обстоятельства смерти, то есть убийства, девушки были более чем странные, но пока он не мог сказать, в сторону кого склонялись чаши весов – людей или же чародеев.

Заглянув под кровать, Литвинов пошарил под матрасом и осмотрел каждый ящик, но ему по-прежнему не за что было зацепиться. Если убитая и имела секреты, то прятала их не здесь.

– Надо бы заглянуть в комнату брата, – произнес он, скользнув хмурым взглядом по опиравшейся на стену у двери чародейку.

– Не успеем, – ответил она. – Лейтенант передал, что прислуга вызвала адвоката.

Из коридора донеслись быстрые шаги, следом раздался звонок в дверь и снова быстрые шаги по направлению к комнате девушки.

– Киммельдфельд Давид Абрамович, – с порога визгливым голосом заявил невысокий, толстый человек с глазами-бусинками, цепко бегавшими туда-сюда. – Адвокат семьи. Извольте представиться.

– Майор Литвинов. Старший лейтенант Вельма. Быстро вы…

– Живу этажом ниже, – перебил толстяк. Лицо его блестело. Нажратые щеки тряслись, когда он говорил.

"Типичный еврей, типичный адвокат, – подумал Литвинов. – Такой, как вцепиться в зад, так не отпустит, пока кусок пожирнее не откусит."

– На каком основании проводится обыск? Где ордер? – затарахтел он, впившись взглядом в майора.

– Это не обыск, – с намеком на раздражение ответил майор. – Мы выясняем…

– Вот и выясняйте! – снова перебил адвокат, на этот раз впившись взглядом в чародейку. – У семьи горе, а вы покоя им никак не даете! Им, между прочим, еще на опознание придется идти!

– Спасибо, – прохладно заметил Литвинов, – я знаю, как работает система.

– Очень рад за вас, – ответил адвокат. – Все последующие вопросы задавайте через меня, – добавил он и, вытащив из кармана визитку, кинул ее в майора.

Прямоугольник завис в воздухе между ними и плавно порхнул к чародейке. Почти грациозным движением руки она перехватила его и с пугающим выражением на лице понюхала.

Адвокат выпучил глазки, а стоявшая позади него Инна, прислуга, схватилась за сердце.

"Неудобняк, да? – подумал Литвинов, про себя улыбнувшись. – Думали, что чародей остался в гостиной, да, увы, не того за чародея приняли".

– А вы знали Елизавету? – спросила Гера, рассматривая адвоката. Визитка незаметно исчезла из ее рук. – Лично, я имею в виду, – добавила она ближе подходя к толстяку, по личному наблюдению майора готовому обгатиться от страха.

– На что вы намекаете? – взвизгнул он, попятившись назад.

– Я ни на что не намекаю, – без выражения ответила чародейка, неожиданно остановившись и вальяжно засунув руки в карманы своего потрепанного плаща, слишком тонкого для середины октября. – Это просто вопрос.

– Конечно, знал, – заикаясь, ответил он, промокая рукавом кашемирового пиджака выступивший на лбу пот. – С детства. Такая милая девочка. Была. Сердце кровью обливается!

– Хм… – задумчиво протянула чародейка, с шумом втянув воздух.

Что под этим подразумевалось, Литвинов так и не понял, но дожидаться, когда их снова попросят на выход не стал.

3.2

На улице снова сыпал снег. Рассеянное освещение вперемешку с ним нагоняло сонливость, с которой можно было справиться хорошей чашкой кофе, но Гере пришлось обходиться помоями из автомата.

Литвинов минут пять жестко наседал по телефону на криминалистов, но преуспел лишь в обещаниях к утру предоставить отчет, и то – предварительный.

– Что по подруге? – потерев заросший щетиной подбородок, спросил майор.

– Светлана Андреевна Королева, восемнадцать лет, – отчеканил лейтенант. – Одногруппница покойной. Стипендиантка. Не местная. Имеется запечатанное дело по малолетке.

– Что за дело? – заинтересовался майор. – Распечатать можешь?

– Распечатать не могу, но судя по пометке на нем это что-то с наркотиками связанно.

Гера оторвалась от стаканчика с недопитым кофе. Сам по себе факт наркотиков не особо вписывался в сценарий убийства. За них, конечно, убивали, но насколько знала Гера, ни в одном подобном убийстве не заморачивались с колами, а делали все быстро и без шума, просто пустив пулю в лоб.

Однако наркотики неплохо вязались с тем ментальным конденсатом, что она уловила как на месте преступления, так и на теле жертвы. Несколько лет назад среди "золотой" молодежи был весьма популярен один препарат под невинным названием "Единорог". Действие его было типичным для наркотиков, но имело и одну тонкую особенность – оно было изобретено чародеем.

Конечно, любой, кто его принимал, чародеем не становился, но на какое-то время мог совершать разные фокусы типа огненного дыхания или левитации.

Побочка при этом была колоссальной, и ребята дохли, как мухи. Органы правопорядка тогда даже не успели вмешаться, как уже почти некому было покупать препарат, а те, кто смог избежать смерти, надолго поселились в реабилитационных центрах.

Тем не менее, слухи ходили, что "Единорога" все еще можно было приобрести в определенных клубах в центре города, но эту инфу никто проверять не стал, смерти прекратились и про "Единорога" все забыли.