Город Улыбок
Шрифт:
– Офелия, закажи на ужин бутылку хорошего дорогого вина. Сегодня мы празднуем. Хотя нет, – я засмеялась, – сегодня у нас поминки, ведь я похороню свою прежнюю жизнь.
– Так поминки или праздник? – кажется, у искусственного интеллекта произошло зависание, куда ему бедному угнаться за полетом человеческой мысли, да еще и женской – вообще без шансов.
– Сегодня, я впервые буду сама собой, после чего меня выгонят с работы «за несоответствие высоким нравственным устоям и бла-бла-бла…», они такие скучные зануды. Как же я их всех ненавижу! Как же я ненавижу эту свою ненастоящую жизнь!
– Я нахожу в ваших словах и действиях много противоречий вашему естественному поведению, и характерной для вас системе ценностей. Возможно, вам стоит пройти обследование в Городском Центре Счастья.
– Нет уж, обойдусь как-то без
– Ваше упрямство указывает на…
– Прекрати, Офелия! Закажи на ужин хорошего вина и какой-то еды из французского ресторана, на свое усмотрение! И отключи речевой модуль, ты мне надоела!
– Слушаюсь! – ответил компьютер, после чего в помещении стало тихо.
Я с облегчением вздохнула. Подумала, что даже не знаю названий французских блюд. Когда я последний раз была в ресторане? Я не любила ходить туда одна, а семья старалась общаться со мной только в крайних случаях, когда этого нельзя было избежать. Для них я падшая и этого уже не изменить. Несколько раз ходила в ресторан с мужчинами, но они были такими скучными. Даже еда казалась безвкусной в их обществе, и безвкусное вино, а потом безвкусный секс. Повторяла это несколько раз, пока не пообещала себе, что с этим покончено. Лучше уж быть одной, чем в пустых пресных отношениях.
Пора ехать на работу. Быстро вытерла слезы, побежала в ванную комнату и подправила макияж, прихватила сумочку и захлопнула за собой дверь. На улице была теплая приятная погода. Нежно розовые лепестки цветений, срываемые ветром, летали над всем городом. В Городе Улыбок всегда весна, время здесь, словно застыло. В Рондо был небольшой заснеженный квартал, где в любое время года можно лепить снеговиков и кататься на коньках и лыжах. Был тут и пляжный сектор с вечным знойным летом, и сектор с красивыми золотыми осенними парками. Там часто бывали поэты и художники, осень – лучшая пора для продуктивных творческих меланхолий. Но в остальной части города всегда весна. Словно мы хотели обмануть время, словно с вечной весной должна была прийти и вечная юность.
Я прислонила ладонь к парковочному сенсорному диску, двигатель аэромобиля завелся, а магнитный замок отключился. Села за руль, включила какую-то грустную лирическую музыку и направилась в сторону работы. Сегодня мне хотелось порулить самой, поэтому я отключила автопилот, взяла среднюю высоту, где-то в пятнадцати метрах над землей, на третьей воздушной трассе, и, устроившись поудобнее, отправилась по направлению к офису. В городе была «пересменка». Все жители ночного города, «совы», заканчивали свой рабочий день и отправлялись домой спать, в то время, как «жаворонки» летели на работу, нежась в рассветных лучах утреннего солнца. Жизнь в две смены была удобной для всех горожан.
Вокруг: и на мостиках вдоль аэротрас, и на тротуарах, было множество улыбающихся граждан. Я тоже улыбалась, но по другой причине, потому, что сегодня я сотру эти фальшивые улыбочки с их физиономий, по крайней мере с физиономий моих коллег.
Мне надоела убаюкивающая лирическая мелодия, и я переключилась на другой радиоканал, с задорными современными поп-композициями. Прибавила скорости, вокруг мелькали огромные рекламные щиты, зазывающие граждан больше покупать и потреблять, ведь только так можно стать по-настоящему счастливыми. Побалуйте себя новым подарочком для себя любимой! Я в это больше не играю! Сначала, я очень радовалась своей высокой зарплате, вечно покупала всякое ненужное барахло. Но, однажды я открыла свой гардероб, и чуть не захлебнулась в сорвавшейся оттуда лавине туфель и сумочек. Потом я посмотрела на свой набор из пятидесяти флакончиков разных духов, запаха и названий большинства из которых я уже не помнила, и поняла, что пора бы повзрослеть и пересмотреть свою потребительскую корзину. Теперь я излишек своих денег либо откладываю на счет в банке, либо жертвую фондам помощи для бедных граждан Промышленного Города Улыбок, того, что находится за стенами, где я никогда не бывала. Поговаривают, что уровень жизни там несколько ниже нашего. Интересно, эти деньги доходят до тех людей? Ведь нам, жителям Рондо, чтобы попасть туда, нужно получить столько разрешений и заполнить столько анкет, что лишь самые стойкие и терпеливые граждане смогут побороть бюрократическую машину и увидеть окраину Города Улыбок.
Не прошло и пятнадцати минут, как я была на месте. Вот и сверкающее на утреннем солнышке стоэтажное стеклянное здание – Бюро Нравственности, центральный офис. Припарковалась на рабочей стоянке, после чего зашла внутрь. Стеклянные двери, стеклянные лифты, стеклянные лестницы и даже стеклянные стены кабинетов. «Нравственность – это чистота, это ясность, это прозрачность наших душ!» гласит лозунг над главным входом. Эти большие серебряные буквы, наверное, единственное, что в этом здании сделано не из стекла, да еще туалеты в подвальном помещении. Все же остальные сто этажей, все кабинеты, вся мебель в них – все стеклянное. Надо сказать, это специальное стекло, оно сверхпрочное и блокирует солнечную радиацию нашего городского искусственного солнца. Поэтому внутри здания солнце не припекает, а температура воздуха во всех помещениях всегда равна примерно двадцати двум градусам. Зашла в лифт-капсулу и покрепче ухватилась за ручки. Довольно долго привыкала к тому, когда поднимаешься на девяносто четвертый этаж примерно за две с половиной секунды. Точнее, лифт даже не поднимается, скорее выстреливает капсулой-кабинкой на нужный этаж. Когда я попробовала это в первые, то мой завтрак чуть было не попросился обратно. Прошлась по коридору, вежливо поздоровалась с несколькими коллегами и села на свое рабочее место, помахала рукой Уильяму, он находился на два этажа ниже, и благодаря прозрачности всех стен, а также расположению наших рабочих мест, мы могли хорошо видеть друг друга. У нас даже была условная система знаков. И он мне показал на пальцах – «встретимся за обедом». Уильям был моим единственным другом на работе, он не пытался залезть мне под юбку, и знал один из моих больших секретов, о том, что мужчины меня не интересуют совсем. Вообще он был веселым парнем, а еще отличным прикрытием, другие мужчины думали, что я с ним встречаюсь, и не приставали.
Уильям приступил к бумажной работе, а я посмотрела на кабинет начальницы нашего отдела. Конечно, она уже была на рабочем месте, и уже чем-то занималась. Все-таки Лилиан жуткий трудоголик, а еще удивительный и очень смелый человек. Ее неестественные серебристо-белоснежные волосы и эти фиолетовые глаза, которых от природы не бывает у людей, создавали впечатление, что она какая-то мифическая богиня. Кстати, Лили одна из первых приняла участие в экспериментальных операциях по цветовой коррекции радужной оболочки глаз. И как такая внешность сходила ей с рук? Лилиан Айрн не только не выгнали с работы, но и повысили. Она наверняка талантлива и очень полезна. Поэтому на ее чудаковатость смотрели сквозь пальцы. А в целом, у нас ведь не любят тех, кто выделяется. Мы тут все одинаковые, связанные одной цепью, винтики мощной бюрократической машины. На общих сборах нам часто любили говорить, что Город Улыбок может быть таким пестрым и разным только благодаря тому, что мы такие серые и одинаковые. Это наша великая миссия, наша жертва ради горожан.
Вдруг, начальница подняла голову и посмотрела на меня. Я смутилась и отвела взгляд. Через некоторое время снова взглянула на нее, а она все еще внимательно меня рассматривала. Почувствовала, как краснею, и тут же улыбнулась Лили, но та оставалась все такой же серьезной. Да что она себе думает, чертова бунтарка?! Не улыбаться в Городе Улыбок это уже странно, но не ответить улыбкой на улыбку, это сродни вызову обществу. Но Лилан все так же смотрела на меня, как-то задумчиво и серьезно, нежно поглаживая пальчиками обод своей чашки. Потом поглаживания прекратились, и два ее пальчика нырнули внутрь чашки, они медленно ныряли и выныривали несколько раз, я почувствовала, что краснею еще сильнее. Моя начальница вдруг опомнилась, посмотрела на свои пальцы, с которых медленно стекали капельки молока, казалось, она сама была удивлена своим поведением. Потом девушка просто взяла и облизала их, я тяжело вздохнула, почувствовав жар, что пробежал по всему телу. Этот жест начальницы окончательно вывел меня из себя.
Вдруг Лилиан нажала на кнопку вызова сотрудника. Я подумала, что только бы не меня, но лампочка зажглась именно на моем столе. Вот блин! Тяжело вздохнула, схватила папку с отчетом и направилась в ее кабинет. Я почувствовала, как сильно дрожат коленки.
– Здравствуйте, мисс Флэйм! Ваш отчет?! – сказала мне начальница холодным формальным тоном, как только я вошла в кабинет. Она даже не взглянула на меня, а продолжала, не отрываясь что-то печатать на поверхности своего сенсорного стола-компьютера. – Вы ведь вчера получили мое сообщение?