Город желтых труб
Шрифт:
— Ну-у-у-у-с! — рявкнул полковник и молча уставился на сыщиков. Это означало, что они должны узнать: кто, где, когда… и доложить. В знак того, что они поняли мысли начальника, Добер и Пинчертон одновременно вытащили тысячезарядные карманные пулеметы, проверили их, одновременно поклонились и бесшумно выскочили из кабинета.
Другие сыщики только входили в кабинет Каниуса, а Нат и Ник уже бежали по улицам города, низко опустив свои остроносые лица и навострив под шляпами свои короткие чуткие уши.
Нат и Ник, наверное, были братьями хотя сами
За десять дней жизни в Городе Желтых Труб Ник и Нат успели уже много раз обежать его, осмотреть все улицы, приметить многие дома. И сейчас они бежали по уже знакомой им улице рабочей окраины.
И вскоре очутились у домика, покрытого голубой черепицей. Крыльцо его тоже было покрашено в голубой цвет, и издали весь домик казался голубым, как весеннее небо. И таким же веселым. Всем известно, что сыщики терпеть не могут ничего веселого. И уже один вид домика должен был бы привлечь внимание Ника и Ната.
И все-таки не из-за его веселого вида прибежали сюда сыщики.
И не потомку, что в этом домике живет очень рыжий и очень конопатый, очень смекалистый и очень смелый мальчик по имени Гур. И не потому, что в этом домике живет мать Гура — тихая, очень усталая женщина, которая работает с утра до ночи.
Нет, не из-за них! В самом деле, станут ли знаменитые сыщики полковника Каниуса опасаться бедной женщины или какого-то мальчишки!
Отец Гура — Цивер — вот из-за кого поспешили Добер и Пинчертон к голубому домику. И хотя сыщики никогда не видели Цивера, потому что он ушел строить Желтые Трубы, но они опасались даже стен дома, где он жил, — уж такой это был особенный человек.
Его ненавидели, его боялись все богачи и все полицейские города.
Зато его уважали и любили все бедняки, все рабочие люди города. И Цивер этого заслуживал. Очень умный, очень справедливый и очень бесстрашный человек был этот Цивер. Не раз он выручал горожан.
Однажды в городе был такой случай. Пришли рабочие получать свои заработанные деньги, а им выдают меньше, чем полагается.
— Почему! Это же несправедливо! — возмутились рабочие.
— Мало ли что, так решили хозяева — и все! — ответили им. Что можно поделать! У хозяев — власть, у них — сила. Рабочим ничего не остается, как покориться. Иначе, куда ж деваться — ведь все хозяева заодно!
Но Цивер и его товарищи думали по-другому.
— Не могут жить хозяева без рабочих! — говорил Цивер. — Пусть-ка сами попробуют запустить станки, управлять машинами, пилить, строгать, ковать, строить! Не выйдем на работу!
Конечно, хозяева не могли обходиться без рабочих. И когда однажды рабочие все дружно не пришли на работу, — замерли фабрики и заводы, остановились поезда и трамваи.
Это называется забастовкой.
Прошло несколько дней. Не выдержали хозяева.
— Выходите на работу, а то хуже будет! — грозили они.
— Хуже уже не может быть, — отвечали рабочие.
Прошло еще несколько дней. У рабочих не было денег, они голодали, но не сдавались.
У хозяев были деньги, они, конечно, не голодали, но все-таки сдались. Дело в том, что каждый день, когда фабрики и заводы работали, хозяева их становились еще богаче. А если фабрики и заводы не работали, значит и хозяева не богатели. А этого жадные буржуи вынести не могли.
— Ладно, — сказали они, наконец, — пусть будет по-вашему. — Очень не хотелось им говорить такие слова, но поделать хозяева ничего не могли. А рабочие, конечно, были очень рады. Еще бы! Ведь они убедились, что могут быть сильнее своих всесильных хозяев!
Вместе со всеми радовался и Цивер, хотя не мог быть уже в это время с друзьями. Темной ночью полицейские по приказу хозяев арестовали Цивера и бросили в тюрьму. Ох, как злы были на Цивера буржуи, и очень плохо пришлось бы ему. Но вдруг снова замерли фабрики и заводы, остановились поезда и трамваи: весть об аресте Цивера облетела весь город, как молния. И все рабочие, все до одного, сказали: «Никто не выйдет на работу, пока Цивер снова не будет среди нас!»
И хозяева вынуждены были выпустить Цивера из тюрьмы.
С тех пор боялись и ненавидели Цивера хозяева.
Однажды в город приехал сам Главный Министр Государства. По этому случаю были вывешены флаги и всех жителей города согнали на Главную площадь. Главный Министр Государства поднялся на трибуну. Он говорил долго, красиво и непонятно. Одно можно было только понять: нигде, мол, так счастливо не живут люди, как в стране, которой управляет он. Главный Министр Государства.
Потом на трибуну один за другим поднимались богачи и говорили о том, какое это великое счастье жить в стране, где такой мудрый, такой заботливый Главный Министр.
И вдруг на трибуну поднялся Цивер. Как он попал туда, когда трибуна была окружена, как стеной, полицейскими и жандармами, — никто не знал.
— Вы… жаловаться! — испуганно спросил Главный Министр, увидав человека в рабочей куртке.
— Нет, — спокойно ответил Цивер. — Я с просьбой…
Главный Министр Государства очень не любил просьб. Но еще больше он не любил жалоб. Поэтому, услышав ответ Цивера, он облегченно вздохнул и милостиво улыбнулся.
— Вы, господин Главный Министр, — продолжал Цивер, — говорили как хорошо мы живем… Но нам негде собраться, повеселиться, потанцевать… Мы просим, чтобы построили Клуб.