Город Зверя(сборник фантастических романов)
Шрифт:
У меня затекла рука, и я почувствовал, что не смогу долго держаться за мех. В любой момент я мог свалиться и стать добычей зверя–паука. По мрачному выражению лица Хула Хаджи я видел, что он тоже испытывает напряжение и не сможет долго выдержать.
И тут ноги у зверя–паука совершенно неожиданно начали подгибаться в сочленениях. Ноги медленно втягивались под его тело, и он оседал среди трупов служителей.
Он, уничтожив их в своей предсмертной агонии, выкрикнул одно только слово «Конец!» и умер.
Мы,
— Я рад, что умер он, а не мы, — сказал я, — но он, должно быть, понимал, что он был последний уцелевший из своего рода. Хотел бы я знать, что на самом деле происходило в этом сумасшедшем, чужеродном мозгу. Я, в каком–то смысле, испытываю сожаление о нем. Его смерть была в некотором роде благородной.
— Ты увидел больше, чем я, — сказал Хул Хаджи. — Я видел только врага, который чуть не уничтожил нас. Но мы уничтожили его — это хорошо.
Это прагматичное заявление моего друга встряхнуло философское состояние моей души, возможно, неуместное при данных обстоятельствах, и заставило меня начать думать, как же мы найдем выход из этого города–лабиринта.
Я гадал также, все ли люди–пауки были убиты в предсмертных судорогах зверя.
Мы пробрались через куски трупов и последовали по туннелю, пока тот не свернул в большой зал.
Дальше мы обнаружили туннель, ведущий из зала, и побрел по нему, попросту надеясь, что в конечном итоге найдем комнату с окном или выходом.
Хулу Хаджи было, по большей части, трудно пробираться туннелями — к примеру, не многие из них были достаточно велики, чтобы пропустить зверя–паука. Это привело меня к выводу, что уничтоженное нами существо было, даже среди своего вида, «шишкой».
Снова что–то во мне опять пробудило сочувствие к этому уродливому существу, которое было столь плохо приспособлено к миру и все же явно обладало блестящим умом. Несмотря на то, что оно угрожало моей жизни, я никак не мог возненавидеть его.
Пока я все еще пребывал в этом философском настроении, мы наткнулись на чаны.
Сначала мы почувствовали запах. Вдыхая эти испарения, мы ощутили легкое онемение мускулов. Затем мы вошли в зал, над которым помещались грубые сходни, ибо пол, все больше понижавшийся, заполнялся зловонной бурлящей жидкостью.
Мы остановились рядом со сходнями, глядя вниз.
— По–моему, я знаю, что это, — сказал Хул Хаджи.
— Яд?
— Именно. Снадобье, которым они смазали игло–шесты, чтобы парализовать нас.
Я нахмурился.
— Это может оказаться полезным, — задумчиво произнес я.
— В каком смысле? — спросил мой друг.
— Я не уверен — у меня такое ощущение, что может так статься. Не повредит взять с собой образцы, — указал я на противоположную стену.
Там на полке стояло несколько глиняных колб и лежала куча шестов с шестидюймовыми иглами на конце.
Мы осторожно перешли чан по сходням, направляясь к полке. Мы вдыхали как можно реже из страха, что наши мускулы станут полностью парализованными и мы рухнем в чан и потонем либо умрем от сверхдозы этого снадобья.
Наконец, мы добрались до полки, чувствуя себя с каждой минутой коченеющими все больше. Я взял две колбы хорошей выделки и вручил их Хулу Хаджи, который нагнулся и наполнил их. Мы заткнули колбы пробками и покинули зал чанов через ближайший выход.
Теперь пол туннеля поднимался, и это дало нам некоторую надежду.
Я смог разглядеть откуда–то мерцающий свет, хотя и не видел его источника.
Только мы успели свернуть в коридор, как увидели дневной свет, проходящий сквозь неровное отверстие в одной из стен коридора, свет, мигом загороженный внезапным появлением в этом месте множества больших пауков.
Я выхватил меч, возвращенный мне моим синим другом, а он воспользовался одним из шестов, чтобы молотить вокруг себя этих отвратительных тварей. Они лишь на короткое время задержались, чтобы напасть на нас, а затем пробежали дальше, исчезая в проходе в глубине города.
То, что я сперва счел прямой атакой, было фактически не больше чем возвращение ночных существ во тьму города.
Мы вылезли в окно и снова встали на то, что я могу назвать «поверхностью» или крышей города, — место неестественных утесов и каньонов все из того же отсвечивающего обсидианового материала, по всей вероятности, сначала расплавленного, а затем отвердевшего.
Наши ноги скользили по гладкой поверхности, мы шли, спотыкаясь на каждом шагу, понимая, что не имеем никакого представления о том, где находился наш корабль.
По моим представлениям, мы могли бродить еще много часов — наверное, дней, если бы вдруг не увидели крепкой фигуры Джила Диры, выделявшейся на фоне джунглей. Мы заорали ему и замахали руками.
Он повернулся, настороженно положив руку на меч. Потом улыбнулся, узнав нас.
— Где Вас Ула? — спросил я, когда мы подошли.
— Он у воздушного судна, охраняет его, — отвечал воин. — По крайней мере, — он неприязненно огляделся вокруг, — я надеюсь, что это так.
— Почему ты здесь? — спросил Хул Хаджи.
— Когда вы оба не вернулись к ночи, я забеспокоился. Я подумал, что вас захватили в плен, поскольку не слыхал никаких звуков, какие мог бы издавать дикий зверь, и как только рассвело, я отправился по вашему следу — и нашел это место. Вы видели созданий, которые здесь обитают? Огромные пауки!
— Ты найдешь останки даже более странных существ под землей, — лаконично ответил Хул Хаджи.