Город
Шрифт:
Улыбаясь, он подошел к Петалине.
– А где Фиорентина? – спросила она.
– Ей кажется, что она простыла, – со всей серьезностью ответил он.
– Ну-у-у… – Петалина очаровательно нахмурилась.
– Да, и она просила напомнить тебе о головной боли, поразившей тебя в тот вечер, когда Бал Карисса держал речь о подземных мирах прежних империй.
– Это не одно и то же, – возразила она, снизу вверх глядя на зятя и хлопая ресницами. Еще раз осмотрелась и пожаловалась: – Тут и поболтать не с кем!
– Поболтай
– Значит, будешь на сегодня моим спутником! – Она взяла его под руку. – Марцелл, вижу, меня бросил!
Тут она вспомнила Амиту и букетик для корсажа и с раздражением подумала: бестолковая девка, кажется, заблудилась! Петалина с надеждой оглянулась на парадные двери и увидела, как в сопровождении четырех охранников в зал входит Марцелл. Что-то сегодня тут многовато солдат – больше, чем зрителей. С прибытием Марцелла солдаты двинулись закрывать двери. В последний момент между створками проскользнула Амита. Солдаты остановили было ее, но все же дали пройти.
Вот Амита заметила свою госпожу и поспешила к ней по ступенькам. На горничной было лучшее из двух ее платьев, коричневое хлопковое с пуговицами из ракушек. С распущенными светлыми волосами она даже не казалась в этом зале чем-то совсем чужеродным. Девушка уже держала наготове булавку. Она ловко прицепила букетик и заглянула хозяйке в лицо: не сердится ли? Петалина заметила обращенный на них взгляд Марцелла. «Небось подумает, что я забыла, – решила она. – Как бы не рассердился!»
– Беги отсюда быстренько, – шепнула она Амите.
Та живо удрала наверх по ступенькам, пряча лицо и всячески стараясь выглядеть как можно меньше.
Марцелл и Раф уже разговаривали, стоя посредине зала. Как обычно, все глаза были обращены в сторону братьев. Однако солдаты, неизменно старавшиеся держаться поближе к своим героям и как бы греться в их присутствии, сегодня стояли поодаль, в кои веки оставив Винцеров наедине.
Петалина вдруг ощутила в вечернем воздухе веяние опасности. Она посмотрела на Марцелла и поняла: он тоже что-то почувствовал.
И тотчас послышались знакомые шорохи: мечи извлекались из ножен. Солдаты, стоявшие вдоль стен зала, обнажали оружие.
На какое-то мгновение все замерли. Единственным, кто по-прежнему двигался, была Амита. Как будто не заметив всеобщего напряжения, она достигла двери и теперь сражалась с тугой железной ручкой. Петалина видела, как девушка обратилась за помощью к одному из солдат. Тот поднял меч и этак небрежно пырнул ее в бок. Обливаясь кровью, она упала смятой тряпичной куклой и осталась лежать.
Петалина в ужасе поднесла руку ко рту… В следующее мгновение все понеслось. Марцелл с Рафом, оба безоружные, пятились к центру зала. Музыканты и гости, сообразив, на кого в основном покушались, шарахнулись от Винцеров прочь. Петалина не могла сойти с места. Она пыталась перехватить взгляд Марцелла, но тот в ее сторону и не смотрел.
Один из солдат выступил вперед, тот, что первым выхватил меч.
– Зажился ты на свете, – сказал он Марцеллу. – Лишь с твоей смертью Город сможет возродиться!
По-прежнему держа руку возле рта, Петалина увидела, как вдруг успокоился ее возлюбленный. Со стороны посмотреть – словно на вечеринку пришел. Когда он заговорил, его голос звучал тепло и… обольстительно. Петалина улыбнулась, несмотря на испуг. Сколько раз она слышала этот самый голос…
– Маллет, ты всегда был воин из воинов, – сказал он. – Не позволяй заботе о подчиненных затмить для тебя реальность этой войны!
Петалина увидела, как заулыбались музыканты и гости, жуткое напряжение вмиг куда-то ушло. Опасность миновала: сейчас Марцелл убедит мятежников в ошибочности избранного пути. Она повернулась в ту сторону, где лежала Амита, и уже без всякого страха поднялась по ступенькам, чтобы присесть подле девушки. Из раны в ее боку текла кровь, но на шее еще бился живчик.
– Бедной девочке нужна помощь, – сказал Марцелл солдату по имени Маллет. – Давай-ка сперва о ней позаботимся, а потом обсудим ваши обиды, как положено цивилизованным людям.
Предложение выглядело разумным, но Маллет остался непоколебим, и его люди по-прежнему стояли с мечами в руках, готовые броситься в бой.
– Я вижу, как ты что-то говоришь, – снова заявил Маллет, – но ни я, ни мои люди не слышим тебя. Мы закрыли себе уши воском и ватой, чтобы могущество твоего голоса не воздействовало на нас. Готовься к смерти, изменник!
Повернувшись спиной к дверям оперного театра, Рийс двинулся обратно по мраморному мостику, провожаемый взглядами пятерых солдат из императорской Тысячи. Вздохнул и расправил плечи. Ему и его десятку воинов оставалось дождаться окончания представления, а потом проводить Винцеров и их гостей и сдать с рук на руки телохранителям. После этого весь остаток дня Ночные Ястребы будут свободны.
– Скорее бы полночь! – пробурчал рядом Берлингер. – Усну как мертвый!
Им пришлось дежурить пятеро суток подряд. «Стену высиживали», как называл это Берл. Кто-то же должен был ходить дозором по стенам. Горожане на это рассчитывали. Вероятно, на случай, если сильный неприятельский отряд невидимым пересечет долгие лиги ничейной земли, увернется от многочисленных сторожевых постов и разъездов, избежит внимания привратников и штурмом возьмет практически неприступные укрепления. Сегодня для разнообразия им было велено исполнять телохранительские обязанности. Бросили на усиление Тысячи, в которой недоставало самое меньшее двух сотен. Насколько было известно, одну из этих сотен уничтожил случайный отряд синих. Другая, называвшаяся Гулоновской, была выслана с каким-то таинственным заданием на восток.