Город
Шрифт:
Синяк, выскочивший далеко вперед, первым бросился на нее, вопя боевую песню и целя в ребра копьем. Однако он был не очень проворен, его ноги вязли в густой скользкой грязи, и Дун легко уклонилась от острия. Нападающий врезался в нее всем телом, и она всадила нож ему под нагрудник, а потом что есть силы рванула в сторону. Он стал валиться, и она выдернула меч у него из ножен.
Это оказался палаш, слишком тяжелый для нее. И слишком длинный. Ну да выбирать не приходилось. Она поудобнее перехватила обеими ладонями рукоять и сама устремилась на супостатов. Набрала полную грудь воздуха и разразилась пронзительным переливчатым улюлюканьем, по которому ее узнавали в бою. Малачи быстро покосился на нее и расплылся в улыбке. Он держал по мечу в каждой руке.
Синекожие лавиной насели на них.
В подобных сражениях Дун еще не приходилось бывать. Все происходило невероятно медленно. Обе стороны тяжело вспахивали ногами липкую жижу. Правда, синяки удивительно быстро сумели вооружиться и построиться для атаки, а воины Города шарили на дне, судорожно отыскивая мечи, нагрудники, шлемы и копья, между тем как враги были уже совсем рядом…
Очень скоро Дун обнаружила, что равнина, на которой они дрались уже больше года и которую она считала плоской как блин, на самом деле изобилует рытвинами. На дне отступающего потока оказалось полным-полно всяких ям и нор, где можно было либо споткнуться, либо некстати попасть ногой и застрять.
Вот к ней направились сразу два неприятельских солдата. Дун заметила их и сама пошла на сближение, держа тяжелый палаш наготове. Первый из двоих явно еще не успел приспособиться к битве по колено в грязи. Он попытался достать Дун в голову, но у него разъехались ноги, и он волей-неволей припал на колено. Второй сперва встал как следует и лишь потом сделал выпад. Дун неуклюже отбилась, потом сняла руку с рукояти, снова выхватила нож и ткнула ему в глаза. Промахнулась и угодила в шею. Кровь хлынула фонтаном, синяк завалился, пытаясь зажать ладонями рану. Первый тем временем поднялся. Дун замахнулась, но он отшагнул и отвел ее палаш. Его собственный удар наотмашь пришелся по алому камзолу, но клинок скользнул по толстой коже и промелькнул на волосок от бедра. Удар, однако, был так силен, что воина самого унесло в сторону, и, пока он пытался встать, Дун крутанула тяжелый меч и обрушила его на незащищенную голову, разнеся череп.
Воспользовавшись передышкой, она огляделась, пытаясь понять, на чьей стороне перевес. Это оказалось решительно невозможно. Все были до такой степени облеплены грязью, что врага от друга можно было отличить только вблизи. Дун никак не удавалось сориентироваться и определить, где свои – впереди или за спиной?
Ко всему прочему, еще вышло солнце и от мокрой земли повалил пар.
Дун испытала величайшее облегчение, когда сквозь туман долетел знакомый рев:
– Дикие Коты! Коты, ко мне! Все Алые – сюда!
У нее выросли крылья. Оказывается, Фелл Эрон Ли был жив и собирал уцелевших!
Она подхватила оба трофейных меча и, с трудом выдирая ноги, поспешила на голос любимого предводителя.
Фелл лежал в темноте, закинув за голову руки и скрестив ноги. Он ждал рассвета. Был самый разгар лета, и устроился он лицом точно на восток, – соответственно, солнечный диск должен появиться как раз между его сапогами. Только вряд ли он к моменту восхода еще будет лежать. Как только небо начнет светлеть, Диким Котам пора будет готовиться к новому натиску неприятеля.
Луна не показывалась, жаркий сырой воздух был чернее смолы. Форма Фелла так и не высохла, хотя со времени потопа прошло уже полсуток. В начале ночи они видели сквозь туман бледные пятна вражеских костров, но сами огня не разводили. Люди слишком вымотались, чтобы стоять на ногах, о чем-либо думать. Полумертвое воинство было способно только спать.
Фелл смотрел перед собой, почти не моргая, и ждал первых признаков света в сплошной черноте. Пока мог, он пытался дать отдых телу, поскольку уснуть не удалось все равно. Голова работала вовсю: Фелл придумывал, как им пережить наступающий день.
О судьбе прочих частей Приморской армии ему оставалось только гадать. Быть может, все погибли. Или разбежались. Могли уцелеть разрозненные группы людей, сбившихся вместе, как эти сто четыре воина, мужчины и женщины, лежавшие близ него в темноте.
Вчера судьба оказалась к ним беспощадна. Когда хлынула вода, синекожие находились на возвышенности. А их полководец, кто бы он ни был, настолько быстро привел своих людей в боевую готовность и послал вперед, что Алых, можно сказать, опять накрыло волной. В первый же час погибли тысячи людей. Еще тысячи повернулись и побежали в сторону Города, преследуемые торжествующим неприятелем. Дикие Коты под водительством Фелла кое-как удержали свой невысокий насест, увенчанный двумя валунами. Они рубились, стиснув зубы и пытаясь дожить до вечера. К заходу солнца у Фелла под началом остались сто четыре души. Из них шестнадцать, покалеченные, вряд ли переживут ночь. Тридцать четыре человека больше не могли драться. Сорок три тоже были ранены, но на ногах держались. И только одиннадцать остались невредимы.
Весь первый час короткой ночной передышки Фелл раздумывал, а не отступить ли под покровом тьмы: пусть хоть несколько лиг отделят их от врага. Однако люди были слишком измотаны. Слишком потрясены почти мгновенным уничтожением войска в двадцать тысяч бойцов. И у них на руках были раненые – не бросать же их? В итоге Фелл решил стоять и держаться. Валуны в какой-то мере помогут им обороняться, а там будет видно. Может, подкрепление из Города подойдет. Может, где-нибудь совсем рядом обороняется такой же потрепанный отряд и с ним удастся объединиться.
Думая так, Фелл хорошо понимал, что, вполне возможно, своим решением приговорил всех к смерти. Однако бросить раненых было нельзя.
Потом ему показалось, будто тьма чуть-чуть поредела. Он моргнул. Под веки точно песка насыпали. Да, похоже, понемногу занимался новый день…
– Гарвей!
– Здесь, господин, – тотчас отозвался порученец.
Голос прозвучал совсем близко, в нем отчетливо слышалась боль. Накануне Гарвей вывихнул плечо. Сустав благополучно вправили, а руку надежно примотали к груди, но бедняга наверняка не сомкнул глаз.
– Как плечо? – спросил Фелл.
– В порядке, господин.
– Пересчитай людей.
Он слышал, как Гарвей осторожно поднялся. Тут же, словно кто-то наконец дал разрешение, со всех сторон началась возня: люди ворочались, кашляли, отплевывались, охали… Солдаты Фелла просыпались, им предстоял новый нелегкий день. Кто-то застонал, кто-то неосторожно пошевелился и вскрикнул от боли. Каково было встречать это утро тем, кто накануне получил раны?
Всего одиннадцать здоровых, напомнил себе Фелл. Да помогут нам продержаться боги льда и огня!