Города в полете
Шрифт:
В двух словах, то, что мы делаем — это эвакуация Запада — не физически, конечно, но по сути своей, по идее. Мы хотим, если это можно сделать, разбросать людей, склонных к поиску приключений, людей с пронизывающей все их существо любовью к свободе, по все частям галактики.
И как только они выйдут на ее просторы, то смогут процветать без всякого влияния со стороны Земли. У Советов еще пока нет спиндиззи, но даже и после того, как они его получат, не осмелятся позволить его использование. Это слишком удобный и слишком верный путь спасения для некоторых недовольных товарищей.
Что мы хотим от вас, Гельмут… теперь я, как вы понимаете, подхожу к главному… это направить
— Вам придется отпустить меня на какое-то время, — твердо ответил Гельмут. — Я не в состоянии сейчас нормально соображать. Всего этого слишком много сразу, чтобы я мог переварить за несколько секунд. И к тому же, решение не полностью зависит и от одного меня. Если я вам смогу дать ответ… скажем… через три часа? Это вас устроит?
— Замечательно, — ответил сенатор.
Некоторое время, после того как дверь закрылась за Гельмутом, в каюте сенатора царило молчание. Наконец Пейдж проговорил: — Так значит это долгая жизнь для космонавтов. Вот за чем вы все это время гонялись. Клянусь Богом, долгая жизнь для МЕНЯ, и для таких, как я.
Вэгонер кивнул головой. — Это было одной из частей всего дела, которую я не мог объяснить вам там, еще в офисе Хэла Ганна, — пояснил он. — До тех пор, пока вы не прокатились на этом корабле и не уяснили себе, что именно за штука у нас на нем, вы бы мне не поверили. А Гельмут поверил, потому что у него уже имелась соответствующая база. По той же причине, я не стал пускаться в обсуждение с Гельмутом вопроса относительно антинекротика, потому что это то, что он уже должен быть прочувствовать сам. У вас обоих достаточно базовых знаний что понять эту часть даже без объяснения. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я и гроша не дам за вашего шпиона, Пейдж. Советы могут иметь хоть всю Землю. И действительно, они всю ее уже скоро приберут к рукам, в независимости от того, позволим ли мы это или нет. Но мы собираемся разбросать Запад среди звезд, разбросать его бессмертными людьми, несущими бессмертные идеи. Людьми, подобными вам и мисс Эбботт.
Пейдж посмотрел на Энн. Она равнодушно рассматривала пустое пространство прямо над головой Вэгонера, словно по-прежнему разглядывала портрет основателя «Пфицнера», висевшего в офисе Ганна. Тем не менее, ее лицо хранило какое-то выражение, которое Пейдж смог правильно прочесть. Он подавил улыбку и спросил: — Почему я?
— Потому, что вы именно тот человек, который необходим нам для этой работы. Не покривлю душой, если скажу, что ваше своеобразный выход на проект «Пфицнера», с самого начала я счел актом Провидения. Когда Энн в первый раз обратила мое внимание на вашу квалификацию, я был почти готов к тому, что все это фальшивка. Вы должны были стать человеком — связующим звеном между одной стороной проекта — «Пфицнером» и другой стороной — Мостом. Мы загрузили на корабль все, что произвели на сей момент как по аскомицину, так и по антинекротику, отложив в специальный отсек грузовом трюма. Энн уже показала вам, как принимать средства и применять его к другим. И после этого — как только вы вместе с Гельмутом сможете отработать детали — звезды ваши.
— Энн, — произнес Пейдж. Она медленно повернула голову к нему. — Ты во всем этом участвуешь?
— С самого начала, — ответила она. — И у меня уже имелись кое-какие предчувствия, к чему это приведет. Ты был тем, кого необходимо ввести в курс дела. Не я.
Пейдж еще какое-то мгновение раздумывал над этим. Затем что-то одновременно совершенно новое и столь же старое дошло до него.
— Сенатор, — заговорил он, — вы пошли на огромные неприятности, чтобы сделать все это возможным. Но я не думаю, что планируете отправиться с нами.
— Да, Пейдж, это так. С одной стороны, Мак-Хайнери и его команда будут считать весь этот проект предательским. И если он все же должен быть завершен, кому-то придется остаться и стать козлом отпущения. И кроме всего прочего, идея БЫЛА МОЕЙ. Так что я вполне логичный кандидат. — Он помолчал какое-то мгновение. Затем задумчиво добавил: — Парни из правительства могут поблагодарить за это только самих себя. Весь проект никогда не смог бы воплотиться в жизнь до тех пор, пока бы Запад имел правительство закона, а не людей, и придерживался бы этого. Уже довольно давно некоторые люди — и среди них дед Мак-Хайнери — поставили себя судьями над собой, в независимости от того, следует подчиняться закону или нет. У них уже имелись прецеденты. И вы мы очутились здесь, на краю самого огромного разрыва нашего социального согласия, который когда либо переживал Запад. И он, Запад, предотвратить его не в силах.
Неожиданно он улыбнулся.
У меня будет неплохая возможность использовать этот аргумент в суде.
Энн неожиданно вскочила на ноги, ее глаза неожиданно наполнились слезами и губы едва заметно дрожали. Очевидно, что за то время, которое она знала Вэгонера и имела представление о том, что он планировал, ей никогда не приходило в голову, что старый-молодой сенатор может остаться.
— Это не правильно! — прошептала она осевшим голосом. — Они просто не станут слушать и вы это знаете. Они просто повесят вас за это. И если они сочтут, что вы виновны в предательстве, вас просто запрут на свалке ядерных отходов — это ведь нынешнее наказание, не так ли? Вы не можете вернуться!
— Это все напрасные страхи. Свалки ядерных отходов — мощные химические яды. Вы не протянете слишком долго, чтобы заметить, что они же еще и радиоактивны, — произнес Вэгонер. — Ничто и никто не может мне повредить теперь. Работа закончена.
Энн закрыла лицо руками.
— Кроме того, Энн, — мягко, но настойчиво заговорил Вэгонер, — звезды — они для молодых, вечно молодых людей. А вечный старик стал бы анахронизмом.
— Но почему… вы тогда это сделали? — спросил Пейдж. Его голос тоже звучал не слишком твердо.
— Почему? — переспросил Вэгонер. — Вы сами знаете ответ на этот вопрос, Пейдж. Вы знали его всю свою жизнь. Я мог заметить это по вашему лицу, как только сказал Гельмуту, что мы отправляемся к звездам. Предположим, вы скажете МНЕ, что это такое.
Энн устремила свои заплаканные глаза на Пейджа. Ему подумалось, что он знает, чего она ждала от него. Они довольно часто беседовали об этом, о чем однажды он мог бы сказать и сам. Но теперь, казалось, в нем присутствовала какая-то другая, более мощная сила: что-то особое, не несущее в себе названия или догмы, но, тем не менее сила, к которой он испытывал преданность всю свою жизнь. В свою очередь, тоже же самое он мог прочесть на лице Вэгонера. И понял, что заметил это раньше Энн.
— Это то, что загоняет обезьян в клетки, — медленно произнес он. — Манит кошек в открытые ящики и гонит их вверх на телефонные столбы. Это вело человека к победе над смертью и принесло в наши руки звезды. Думаю, я должен назвать это Любопытством.
Вэгонер выглядел удивленным. — Неужели вы действительно хотите так это назвать? — спросил он. — Мне это, почему-то кажется недостаточным. Я хотел бы назвать это как-то иначе. Возможно вы позже и назовете это по другому позже, где-нибудь там, около Альдебарана.