Городок у бухты
Шрифт:
— «Станислав Милькевич — известный учёный, Доктор медицинских наук», «в какой-то мере хозяин города», — процитировал Алекс слова шерифа и врача из памяти.
Отец с сыном переглянулись, каждый подумав о своём, но близком, по сути. Через минуту все трое изучали данные об интересующей компании, найденные в Интернете:
«Основной владелец фирмы — Станислав Милькевич, исполнительный директор и ведущий специалист — доктор медицинских наук Андрей Фоменко, финансовый директор — Тод Паркинсон. Десять процентов акций принадлежат частным инвесторам. Общая капитализация компании почти семьсот миллионов долларов. Компания выпускает сложное медицинское оборудование, занимается исследованиями в области наследственности и строения ДНК. Автор и держатель патентов на множество медицинских препаратов и приборов».
— Частные инвесторы, имеется в виду мой отец, — заключил Виктор.
— Более семидесяти миллионов долларов, — высчитал Алекс, читая дальше.
— Полмиллиона выплаченного бонуса за год, на дороге не валяются. Иметь такой постоянный источник дохода — дело заманчивое. Я думаю, что основной причиной борьбы Сарански являются именно эти акции. Причём ежегодный рост доходности компании на лицо последние десять лет, — хозяин дома откинулся в кресле, переваривая очередной сюрприз. — После свадьбы Юлиана мы однозначно отправляемся в Бэйвиль. Вот что нас может связать ещё сильнее, — положив руку на плечо Виктора, закончил Джош.
— Компания? — не понял юноша.
— Станислав Милькевич — мой отец, — пояснил старший Фостан.
Пока Джош размышлял, Алексу пришлось посвятить Виктора в события из жизни семьи, произошедшие за последние дни.
Пора было поделиться с адвокатом новыми открытиями. Услышав информацию, Май О’Брайан оказался в не меньшем замешательстве, чем его собеседник. Несмотря на то, что тайна медицинской компании раскрывалась, возникло ещё больше вопросов, решение которых могло бы прояснить логику поступков Сьюзан. Юрист согласился с клиентом, когда тот поделился планами нанести визит Клаудии Сарански. Не откладывая дела в долгий ящик, Джош воспользовался телефонной книгой и договорился с пожилой дамой о встрече.
Клаудия Сарански, в девичестве Лярош, шестидесяти пяти лет, подтянутая, жизнерадостная женщина, с консервативными взглядами, сохранившая в облике достоинство старинного французского рода. Воспитанная в семье отпрысков европейской аристократии, почтенная дама сохранила благородность взглядов и привычку вести активную социальную жизнь. Ей было интересно встретиться с человеком, слухи о котором упорно распространялись по городу. Звонок Джоша Фостана и его просьба об аудиенции больше заинтриговали Клаудию, чем удивили. Услышав, что мужчина желает навести некоторые справки о своей семье, бывшая работница отдела регистрации актов гражданского состояния назначила встречу на ближайшее свободное время.
— Вас интересует, почему мать сменила имя и фамилию? — спросила Клаудия гостя.
— Да, для меня этот факт был неизвестен до недавнего времени, — ответил Джош.
— Я вас понимаю. Но стоит ли копаться в прошлом, если минуло столько времени? — высказала своё мнение дама.
— Кое-что случилось в нашей семье, что даёт мне право на поиск истины. Не так давно я узнал, что мой отец не загадочный мужчина, а реально существующий человек, к сожалению уже в преклонном возрасте и с плохим здоровьем, — Джош ещё переживал рассказ сына о событиях в Бэйвиле.
— Вот как? — удивилась Клаудия. — И что же вы узнали о вашем отце?
— То, что он известный учёный, Доктор медицинских наук. Но мне не понятно, почему мать сначала сменила имя в надежде показать своё родство, а потом сообщила, что была неродной. Логика такого поступка не укладывается в моей голове, хотя я думал, что способен понять многое в этой жизни.
— Но понять женщину, которая решилась на эксперимент под влиянием человека одержимого наукой, затем почувствовала проявление материнских инстинктов и осознала глубину совершенной ошибки, не просто, — Клаудия посмотрела на собеседника изучающим взглядом.
— Какой эксперимент? — заволновался гость.
— Я долго общалась с вашей матерью в процессе смены имени. Она мне многое рассказала. И о том, как согласилась дать свой материал для работы Доктора, как у неё появились сомнения в правильности такого шага, и как она сбежала из лаборатории. Вы правы, ваш отец, я не уверена, что вспомню правильно фамилию, что-то славянское, Ми…
— Милькевич, Станислав Милькевич, — помог Джош.
— Верно, Станислав Милькевич. По рассказам Алисы это был одержимый до фанатизма человек. Вы сказали, что он ещё жив?
— Да, мой младший сын только что вернулся из города, где живёт отец, но они не встретились из-за болезни… папы, — ответил Фостан.
— И что вы хотите узнать от меня, если ваш отец может сделать это лучше? — удивилась женщина.
— Я уже сказал, мне не понятно, почему мать так поступила, несколько раз сменив своё решение рассказать мне правду. И где истина теперь? Отец лежит с больным сердцем…
— Алиса, сильно переживала за вас. Понимая, что вы не простой ребёнок, увидевший свет не из чрева матери, а из медицинского аппарата, позволяющего вынашивать детей, — Клаудия сделала паузу, наблюдая за реакцией гостя, — она старалась, чтобы другие люди этого не знали. Я её прекрасно понимаю, как мать, как женщина. Поверьте, тяжело чувствовать себя родным человеком, матерью, если знаешь, что в ребёнке течёт твоя кровь, а трудности беременности и родов тебя не коснулись. Она постоянно боролась с противоречивыми чувствами, но боялась хоть с кем-то ими поделиться. В то время мы и познакомились. Я должна была узнать истинные причины её желания сменить имя, так предписывают инструкции. И не думала, что узнаю такие шокирующие подробности. Но я её не осуждала, а глядя на переживания, даже сочувствовала и пыталась поддержать. Думаю, что у меня получилось. Алиса часто приходила в гости, пока я сама не забеременела. Видимо вид другой женщины с животом расстраивал её. Тогда мы стали встречаться реже, а когда у меня родилась Сьюзан, так Алиса и вовсе престала заходить. Мы виделись лишь иногда, на улице или в магазине, и она подходила только в тех случаях, когда рядом не было дочери.
Рассказ Клаудии настолько потряс Джоша, что ему было трудно поверить в необычность собственного появления на свет. И как подтверждение слов Клаудии, экстрасенс ощутил прилив особых чувств, появляющихся в моменты, когда ему удавалось найти то, что искал, решая проблемы обращавшихся к нему просителей. На мгновение его разум помутнел, уступая наплыву сильных ощущений. Потребовалось приложить немало усилий, чтобы продолжить разговор и вернуться в состояние реальности.
— Но если она так переживала, почему в детстве настойчиво говорила, что она моя приёмная, а не настоящая мать? — пытался понять Джош.
— Я могу только предполагать, — ответила Клаудия с досадой. — Чужая душа — потёмки. Может быть, она боялась, что вы её осудите, когда вырастите и будите больше понимать. Тем более жизнь без отца, в неполной семье, это так сложно. Возможно, ей хотелось продолжать скрывать то, что вы были выращены искусственно, начиная с зачатия и до момента рождения. Я бы точно вела себя неадекватно. Не знаю как, мне страшно даже предположить такое, но могу допустить, что переживала бы каждую минуту. Мне приятно отметить, что, не смотря на душевные муки, Алиса осталась психически нормальным человеком. А это говорит об огромной силе характера.