Городская Ромашка
Шрифт:
– Тур, как я рада, что с тобой все в порядке! Ты ранен?
– взволнованно спросила Ромашка, увидев длинную красную полосу, пересекающую обнаженный торс ее названного брата.
– Да так, чуток поцарапало. Ничего страшного, - успокоил ее Тур.
Ромашка улыбнулась, потом улыбка вдруг исчезла с ее лица. Она внимательно посмотрела в ярко-голубые глаза Тура.
– А Мирослав?
Тур не успел ответить - раньше него это сделал Сивер.
– Да тут он, твой Мирослав.
– Где?
– Ромашка дернулась, да только Тур не выпускал ее, не давая заглянуть за
– Где он, что с ним?
– испугалась девушка, пытаясь в лице Тура найти ответ на свой вопрос.
– Да поранило его осколками, - пробормотал Тур.
– Живой?
– встрепенулась девушка.
– Живой, а-то!
– удивился Тур.
– Я же сообщил старейшине, что живой. Или вы не знали?
– Тур нахмурился и добавил виновато.
– Ну, я-то не силен в этом деле, но думал, старейшина поймет, что я хочу сказать… Наверное, у меня не совсем внятно получилось.
Услыхав слово "живой", Ромашка обмякла в руках Тура, чувствуя невероятное облегчение. Ее ослабшие вдруг коленки подогнулись, и если б Тур не держал ее крепко, девушка бы наверняка упала.
– Где он?
– прошептала Ромашка.
– Да отпусти ты ее, - посоветовал Сивер.
– Она же городская, и не такое видела.
Тур все еще колебался, но потом разжал руки, и Ромашка, обойдя его, шагнула под навес. Прямо на земле лежало человек шесть. Одни были без сознания, другие с любопытством глядели на девушку, но Ромашка сразу же увидела того, кого искала, и по сторонам уже не смотрела.
Мирослав лежал, как и все, на покрытой жухлой травой земле. Из-под обнаженного торса выглядывала помятая рубашка Тура. Правое плечо и грудь были перевязаны, и на бинтах виднелись кровавые пятна - возле ключицы да ниже, на груди. Повязка была также на руке, чуть повыше локтя, и на голове.
Ромашка опустилась на колени, глядя на бледное лицо Мирослава. Он спал или был без сознания, но грудь медленно поднималась и опускалась, слегка приоткрытые губы иногда шевелились, а брови чуть хмурились.
– Сейчас проснется, - как-то злорадно пообещал Сивер.
И Мирослав проснулся. Он тихо застонал, еще сильнее нахмурился, повернул голову в другую сторону и открыл глаза. Его немного рассеянный взгляд уперся в Сивера, который склонился над ним.
– Сивер… - прошептал он.
– Чем закончилось?
– Мы победили, - сказал Сивер.
– Хорошо, - тихо ответил Мирослав.
– Хорошо ему!
– отчего-то возмутился Сивер.
– А матери твоей хорошо? Ей же, небось, уже сказали, что ты помер! Да молчи, молчи… Того и гляди, дух испустишь.
– Ты чего это тут раскричался, - насупился Тур, намереваясь выдворить Сивера из-под навеса, чтоб не досаждал больному.
– А ты видел, что он творил?
– отпарировал Сивер.
– Не видел - ну и молчи! А откуда ты мои приемы узнал?
– это он уже к Мирославу обернулся.
– В воспоминаниях подсмотрел? Да?
– Подсмотрел, - ответил Мирослав, и голос его, хоть и слабый, показался Ромашке довольным.
– Спасибо, Сивер…
– Чего "спасибо"? Спасибо скажи лучше, что хоть жив остался, правда, это уже не мне… Ты же все неправильно делал, знаешь это?
– Получилось ведь…
Голос Мирослава был слабым, как шепот листьев в знойный день, и Ромашка всерьез забеспокоилась.
– Пожалуйста, не кричите, - попросила она Сивера.
Услышав ее голос, Мирослав повернул голову и светло-серые глаза, чуть щурясь, теперь удивленно смотрели на Ромашку.
– Откуда ты здесь?
– прошептал Мирослав.
– Я с тетушкой Званой приехала.
– Ой, и мать здесь?
– обрадовался Тур.
– Хорошо. Она-то у меня лекарка такая, что хоть мертвого на ноги поставит.
А Ромашка все смотрела в глаза Мирослава. Он старался не отводить взгляда, но долго не выдержал. Глаза его закрылись. Ромашка протянула было руку, чтобы ласково погладить его по щеке, да вовремя сдержалась. В это время Тур махнул кому-то, спешащему через весь лагерь к навесу.
– Тур, сынок!
– это тетушка Звана обняла сына, и на глазах ее выступили слезы.
– Ты что мать, не плач, живой ведь!
– растерялся Тур.
– Да не плачу я, не плачу, то от ветра…
Тетушка Звана отпустила сына и подошла к лежащему на земле Мирославу.
– Я его перевязал, как мог, - пробасил Тур из-за ее спины.
– Раны-то неглубокие, да что-то с ним не то…
– Я вам скажу, что с ним не то. Башка у него дурная, без мозгов, - еле слышно проворчал Сивер.
– Слушай, ты, - обернулся к нему Тур, уже сытый по горло подобными выпадами против своего друга, - убирайся-ка отсюда подобру-поздорову, пока я тебя взашей не вытолкал!
– Попробуй, - усмехнулся Сивер.
– И попробую, - угрожающе предупредил Тур и двинулся к черноволосому.
Неизвестно, что бы из этого получилось, да только тетушка Звана не допустила безобразия.
– Ану хватит!
– прикрикнула она.
– Лучше б что полезное сделали! Людям помощь нужна, а они тут драться надумали.
– Я как раз и пришел помочь, - как ни в чем не бывало заявил Сивер.
– Вы не смотрите, что у него раны небольшие, - он кивнул на Мирослава.
– Этот дурень всего себя до капли в бою истратил, так что сейчас он и при таких ранах помереть может спокойно. А все потому, что чужие приемы подсмотрел, а как правильно ими пользоваться - не выяснил, едва себя до смерти не сгубил. В общем, давайте я вам помогу, - Сивер посмотрел на тетушку Звану и пояснил.
– Вон раненых сколько, и этот еще… В травах я не понимаю, но вы говорите, что надо делать.
– Хорошо, - согласилась тетушка Звана.
– Я сейчас посмотрю всех, а потом уж и решу, кого вам с Туром можно будет доверить.
Лицо Тура при этих словах вытянулось. А еще Ромашке показалось, что те из раненых, кто был в сознании, теперь старались выглядеть как можно более тяжелобольными, чтобы тетушка Звана лечила их сама.
Мать Тура действительно была очень знающей лекаркой. Она быстро произвела осмотр, и в конце-концов послала Тура за водой, сама достала настои целебные, отвары и поручила Сиверу промыть да перевязать как следует раны молодого южанина, что рядом с Мирославом лежал.