Городские легенды
Шрифт:
С Катриной он не встречался два дня.
– Прости меня, – были ее первые слова, пальцы задвигались прежде, чем он успел заговорить.
В среду, далеко за полдень, он стоял в подъезде перед дверью в квартиру Люсии, сам не зная, зачем он туда пришел. Чтобы попросить прощения. Объяснить. А может быть, попытаться понять.
– Ты ни в чем не виновата, – сказал он. – Просто… все произошло слишком быстро.
Она кивнула.
– Хочешь войти?
Мэтт посмотрел на нее внимательно. Босая, она стояла в раме двери. Лившийся сзади свет превращал ее цветастое платье в паутину,
– Может, лучше сходим куда-нибудь? – предложил он. – Погуляем или где-нибудь посидим?
– Я только туфли надену.
Он повел ее к озеру, где они гуляли сначала по набережной, потом по пирсу до тех пор, пока толпа не сделалась слишком густой, а тогда спустились на пляж и сели прямо у воды. Его голос и ее пальцы почти все время молчали. Говорили они только о самых колоритных персонажах, которые делили с ними пляж: придумывали истории их жизни, говоря руками, чтобы их не подслушали, и веселились, стараясь перещеголять друг друга в самых немыслимых подробностях.
– Где ты научился языку жестов? – спросила она его в какой-то миг.
– Мой кузен глухой, – ответил он, и чем дольше они говорили, тем ловчее двигались его пальцы, вспоминая привычные когда-то движения. – Наши родители дружили, так что мы часто встречались, и поэтому все в нашей семье умеют говорить руками.
Обедали они в кафе «У Кэтрин». Потом пошли в «Совиную ночь», еще один фолк-клуб Ньюфорда, только располагался он прямо на территории университета Батлера, в студенческом центре. На сцене был Гарв Маккаули, он играл на гитаре и печальным голосом пел, в основном собственные песни.
– Ты гораздо лучше, – сказала Катрина Мэтту после первых двух-трех песен.
– Просто другой, – ответил он.
Катрина только улыбнулась и покачала головой.
Когда концерт закончился, он отвез ее назад, в Верхний Фоксвилль, и оставил у дверей Люсии, целомудренно поцеловав на прощание.
В четверг вечером они пошли смотреть пьесу в Стэндише, небольшом концертном зале, который пробавлялся тем, что предоставлял свою сцену то музыкантам, то труппе репертуарного театра. Катрина была зачарована. Она никогда раньше не видела живых актеров, да и вообще многое в этом мире, где она вдруг оказалась, было ей в новинку, а уж тем более в компании Мэтта.
Было чуть больше одиннадцати, когда они вернулись домой. Люсия куда-то ушла, так что вся квартира была в их полном распоряжении, но когда Катрина пригласила Мэтта зайти, тот стал отнекиваться. Катрина ничего не поняла из его сбивчивых и невнятных объяснений. Ей было ясно одно: дни уходят. Субботний вечер, последний назначенный ведьмой срок, был уже недалек и приближался со страшной скоростью.
Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб, как в прошлый вечер, она подняла голову, и их губы встретились. Поцелуй длился долго, их языки ласкали друг друга. Она прижалась к нему, ласково провела руками по его спине, но он отшатнулся, и в глазах его мелькнул страх.
«Почему ты меня боишься?» – хотелось спросить ей, но она уже поняла, что дело
Она грустно улыбнулась и выпустила его из своих объятий, постояла, прислушиваясь к его затихающим шагам на лестнице, потом медленно вошла в квартиру и закрыла за собой дверь. Каждый ее шаг отзывался такой острой болью, точно ее маленькие ножки пронзали кинжалами насквозь, и так было все время с тех самых пор, как она впервые ступила на землю. Ей вспомнились волны, свободные, где движение не причиняло боли, но она отказалась от воды и чешуи. На радость или на горе, теперь ее дом здесь, на суше.
Но в ту ночь ей снилась пена. Она собиралась у крутого берега рядом с ее былым домом, когда ветер гнал озерные волны на скалы. Ее сестры плавали рядом, плача.
Во второй половине дня в пятницу Эми и Люсия сидели на скамейке в парке Фитцгенри и наблюдали, как движутся автомобили по Палм-стрит. Девушки только что вернулись из «Игрека», где полоскались в бассейне, и теперь потягивали кофе, купленный у уличного торговца из тех, что с самого утра выстраивались со своими тележками на тротуаре вдоль парка. Небо затянули тучи, в воздухе пахло дождем, но, несмотря на все мрачные прогнозы синоптиков, за день не выпало ни капли.
– Ну, как дела у Катрины? – спросила Эми.
Люсия не то чтобы помрачнела, скорее ее лицо приобрело озадаченное выражение. Она отхлебнула кофе, поставила чашку между ними на скамейку и вынула сигареты.
– Ну, начало в прошлое воскресенье было бурным, – сказала она. – Он оставил ее в слезах.
– Господи, так скоро?
– Не все так плохо, как кажется, – сказала Люсия.
Она закурила сигарету и выпустила колечко дыма. Эми закашлялась.
– Извини, – сказала Люсия. Переложила сигарету в другую руку, подальше от Эми.
– Да я не от дыма, – объяснила Эми, подняв руку к горлу. – Целый день сегодня горло щекочет. Надеюсь, я ничем не заболеваю. – Она отхлебнула кофе и пожалела, что у нее нет с собой леденца для горла. – Так что случилось? – спросила она.
– Два дня он не показывался, не звонил – наверняка на меня боялся нарваться, как думаешь? – но со среды, когда он все-таки объявился, ведет себя как душка. Сводил ее в «Совиную ночь» послушать твоего дружка Маккаули, на следующий вечер они ходили смотреть пьесу Лиззи, которая идет в Стэндише, а сегодня отправились по городу слоняться вроде бы.
– И все-таки ему кто-то нужен, – сказала Эми.
– Наверное. Но, зная, что было с ним у тебя, мне как-то не хочется, чтобы то же самое произошло с Катриной.
– Но они хотя бы делают что-то вместе. Он с ней разговаривает.
– Да, но сегодня он сказал ей, что на ближайших выходных его не будет в городе.
– Верно. Он и репетицию группы в субботу утром отменил из-за концерта в баре на мысе Харнетт. Что тут особенного? Это его работа. Она должна это знать.
Люсия пожала плечами.