Городской тариф
Шрифт:
– Конечно, - улыбнулся Седов и подозвал официанта.
Из всех ресторанов, куда он водил Соню, этот был ее самым любимым, потому что была его девочка большой сластеной, а здесь в меню предлагался роскошный выбор десертов со взбитыми сливками, которые она обожала.
– Тетя Ира, а ты звезда?
Восьмилетний Гриша Стасов смотрел на Ирину Савенич серьезно и вдумчиво. Впрочем, он все в своей ребяческой жизни делал вдумчиво и серьезно.
– Нет, котик, я не настоящая звезда, я просто актриса второго плана, - так же серьезно ответила Ирина.
– Но
Коротков прыснул в кулак и отвернулся.
– Наверное, ты меня обманываешь, - Гриша обстоятельно рассуждал вслух.
– Почему дядя Юра смеется? Если бы ты сказала правду, он бы не смеялся. Он смеется, потому что ты меня разыгрываешь.
Придя к этому бесспорному выводу, мальчик удовлетворенно замолчал и принялся что-то обдумывать. Пока он думал, Ирина продолжала быстро резать овощи, а ее муж с преувеличенно серьезным видом колотил кулинарным молотком по распластанным на доске кускам мяса. В кухню заглянула Татьяна, Гришина мать.
– Сынок, не мешай дяде Юре и тете Ире, иди к себе поиграй.
– Он не мешает, Танюша, - откликнулся Коротков.
– Он работает следователем. Весь в тебя. Устроил нам тут допрос с пристрастием.
– Да ну?
– Ну, - подтвердил он.
– Ребенок интересуется знать, каковы масштабы Иркиной славы. Проще говоря, звезда она или нет?
– Ну и как, сынок, выяснил?
– поинтересовалась Татьяна.
– Пока нет, - деловито сообщил Гриша.
– Тетя Ира не отвечает на поставленный вопрос, уходит от ответа. Она считает, что я еще маленький и со мной можно не разговаривать серьезно.
– Господи, какой ужас!
– Ира бросила нож и схватилась руками за голову.
– Таня, как вы со Стасовым воспитываете ребенка? У него же нет детства. Ты только послушай, как он разговаривает! Как будто ему сорок лет, а не восемь.
– Мама, - внезапно подал голос Гриша, - я догадался. Тетя Ира настоящая звезда, и все об этом знают, только я один не знал, поэтому мой вопрос показался дяде Юре смешным. Правильно?
– Правильно, солнышко, - рассмеялась Татьяна.
– Иди к себе, сейчас тетя Ира будет резать лук, и у тебя слезки потекут.
Гриша с достоинством покинул помещение. Даже угроза луковых слез не заставила его двигаться быстрее. Стасов всегда говорил, что его жена родила тройню: сперва Гришкину обстоятельность, затем Гришкину медлительность, а потом уж и самого Гришу.
Они праздновали День милиции. Правда, 10 ноября в этом году пришлось на будний день, поэтому договорились собраться у Татьяны и Стасова в ближайшую к празднику субботу. Обязанности разделили: Коротков пообещал при помощи жены приготовить какое-то совершенно невозможное мясо, Каменская и Чистяков должны были принести сладкое, с хозяев дома причитались спиртное и легкие закуски. Ну а пироги, как водится, ожидались с приходом Миши Доценко, потому что лучше его благоверной их никто печь не умел.
Коротков и Ирина приехали пораньше, на приготовление «совершенно невозможного» мяса требовалось время, гости должны были явиться только через час. Татьяна еще раз проверила накрытый стол, убедилась, что все необходимое сделано и можно немного передохнуть, и налила себе чаю.
– Вот что значит сила привычки, - задумчиво проговорила она.
– Празднуем День милиции, а милиционеров-то среди нас - раз-два и обчелся. Только ты, Юрик, да Настя. Стасов давно в отставке, я - недавно, Доценко тоже уже не служит.
– И Настюха, того и гляди, уйдет, - откликнулся Коротков.
– Тогда вообще один я останусь. И наши ежегодные посиделки в День милиции будут собираться в честь одного меня. А я буду чувствовать себя героем и страшно гордиться. Тань, мне миска нужна, побольше и поглубже.
Татьяна выдала ему глубокую широкую миску, в которую Коротков принялся складывать отбитое мясо.
– Насчет Насти - это ты серьезно?
– спросила она.
– Она действительно собралась уходить?
– А куда ей деваться? Ей сорок пять исполнилось. И с Афоней нашим ей не ужиться, он ее поедом ест. У Каменской диссертация почти готова, ей предлагают на кафедру переходить, должность полковничья, так что звание она получит. А под Афоней ей ничего не светит, он категорически отказывается ее в должности повышать. У нас уже почти весь личный состав разбежался, только самые толстокожие вроде меня могут терпеть его придурь. Правда, Афоня на повышение собрался, со дня на день нового начальника представят, но он, боюсь, будет еще хуже.
– Кто таков - известно?
– Известно. Молодой и резвый, из центрального аппарата. Афонино хамство Настя еще кое-как терпела, все-таки они ровесники. А представляешь, что с ней будет, если ей какой-то сопляк нахамит? Да она двух минут на службе не останется.
– Ну почему ты думаешь, что он обязательно нахамит?
– с упреком сказала Ира.
– Может, он окажется нормальным, здравомыслящим, воспитанным мужиком.
– Ой, не смеши меня, - фыркнул Юра.
– Где ты таких видела? Даже в вашем хваленом кино таких уже давно нет, а уж в милиции-то и подавно. Если Настюха уйдет, вообще работать не с кем будет, один Серега Зарубин останется, все остальные - молодняк необученный.
В кухне снова появился Гриша, и по его сосредоточенной мордашке было понятно, что у ребенка созрел очередной животрепещущий вопрос.
– Мама, а когда Ира придет, как мы их различать будем?
– Кого - их?
– Ну, нашу Иру и тетю Иру, - он кивнул в сторону Ирины Савенич. Их же зовут одинаково, как же их различать?
Под «нашей Ирой» мальчик подразумевал жену Миши Доценко Ирочку.
– По лицу, - дал дельный совет Коротков.
– Дядя Юра, я серьезно спрашиваю. Надо придумать им отдельные имена, чтобы никто не путался. Пусть наша Ира будет Наша Ира, а ваша тетя Ира будет просто Ира.
– Интересно, - возмутился Коротков, - а моя Ира, выходит, не наша, что ли? Нет, так не пойдет.
– Тогда пусть будут Ира Большая и Ира Маленькая, - выступил Гриша с новой инициативой.
– Тетя Ира же высокая, а наша Ира маленькая.
– Ты еще скажи, что я толстая, а ваша Ира худенькая, - заметила Ирина, смешивая в стеклянной салатнице какой-то сложный соус.
– Но… - начал было Гриша и осекся, поймав предостерегающий взгляд Татьяны.
Всем было очевидно, что он собирался сказать: «Но ты же и в самом деле толстая, а наша Ира худенькая». Проблема веса была для Ирины Савенич болезненной и постоянной. То есть для просто красивой тридцатипятилетней женщины она выглядела отлично, но для актрисы была крупновата и много лет боролась с килограммами, которые так и норовили скопиться и укорениться на талии и бедрах. Татьяна опасалась, что ее не в меру прямолинейный ребенок ненароком обидит гостью, и постаралась перевести разговор на что-нибудь более безопасное, но обстоятельный Гришенька не желал мириться с тем, что вопрос не решен, и предлагал все новые и новые варианты. Дискуссию прервал звонок Миши Доценко, который удрученно сообщил, что его мама плохо себя чувствует и посидеть с восьмимесячной внучкой не может, а посему его жене Ирочке придется остаться дома с ребенком. А сам он уже упаковал пироги в коробку и через десять минут выходит.