Горох в стенку (Юмористические рассказы, фельетоны)
Шрифт:
Именно такими словами начинаются почти все очерки о Магнитогорске. Когда я уезжал из Магнитогорска, мои магнитогорские друзья сухо предупредили меня на вокзале:
– Имей в виду. Напишешь: "Полтора года назад тут еще было абсолютно голое место" - и твоя карьера как писателя и человека безвозвратно погибла.
– Ладно. Не погибну, - сказал я друзьям, и поезд тронулся.
Кстати, о магнитогорском вокзале.
Полтора года назад на месте магнитогорского вокзала было еще абсолютно голое ме...
Извиняюсь!..
Голого места не было. И полтора года назад не было. Вообще ничего не было.
Магнитогорский вокзал при всем моем глубоком уважении к советскому транспорту не может быть отнесен к чудесам строительной техники.
Нельзя сказать, чтобы он мог успешно конкурировать по красоте и великолепию с лучшими мировыми вокзалами. Больше того. Даже скромный кунцевский вокзал в сравнении с магнитогорским может показаться шедевром вокзальной архитектуры.
Магнитогорский вокзал представляет собой три вышедших из употребления железнодорожных вагона, уютно разукрашенных соответствующими надписями.
Но не в этом ли его прелесть?
Он как бы является скромным символом общего строительного движения. Вокзал, дескать, и тот на колесах.
Между прочим, про магнитогорский вокзал комсомольцы сложили такую частушку:
В наших транспортных вопросах
Есть один большой вопрос.
Наш вокзальчик - на колесах,
Только транспорт... без колес.
Полтора года назад...
Виноват!
Не полтора года назад, а двенадцать часов назад! Таковы магнитогорские темпы.
Картинка.
Раннее утро Первого мая. Просыпаюсь в номере гостиницы (полтора года назад на месте гостиницы было абсолютно го... Ох, извиняюсь!..). Мой товарищ по номеру, магнитогорский старожил, стоит перед широким итальянским окном и пожимает плечами. Чем удивлен мой товарищ? В окно виден широкий строительный пейзаж. Экскаваторы. Тепляки. Фундаменты. Подъемные краны.
– Н-ни ч-черта не понимаю... Гм... Хоть зарежь...
– Да в чем дело?
– Как это в чем дело? Видите?
– Пейзаж вижу.
– Пейзаж... Гм... А посреди пейзажа?
– А посреди пейзажа - большая труба.
– Большая труба?
– Ну да. Большая труба. А что?
– А ничего. Поздравляю вас! Мы оба сошли с ума и галлюцинируем. Здесь не может быть трубы. Вчера здесь ее не было.
– И тем не менее труба. Большая железная труба. Вышиной в два порядочных дома.
– Позвольте... Ведь сегодня Первое мая. Понимаю, понимаю! Это первомайские штучки. Макет трубы. Не иначе. Уф! Гора с плеч!
Но каково же наше удивление, когда оказывается, что труба не первомайский макет, а действительная, всамделишная, настоящая труба.
Ее поставили в ударном штурмовом порядке в течение одной ночи.
– Испортили пейзаж, черти, - печально бормочет мой товарищ. - Вчера я его снимал, а сегодня снимок устарел. Никак за темпами не угонишься!
Однако эпизод с трубой - мелочь.
История с озером куда грандиознее.
В двух словах. Была крошечная речка. Курица вброд проходила. А для доменных печей необходимо воды примерно вдвое больше, чем для всей Москвы. Где же взять? В ударном порядке в 73 дня перегородили речку километровой плотиной и сделали "озеро площадью в 15 квадратных километров".
Пришли кулаки из соседней станицы, посмотрели - где речка? Нет речки!
– Караул! Большевики последнюю речку у людей украли! Ограбили!
– А озеро вас не устраивает? - спросили комсомольцы и дружно запели:
Нету речки - и отлично!
Вот где наши козыри:
Не в ручье единоличном,
А в коллективном озере.
Теперь насчет магнитогорской кооперации.
Еще полтора года назад на месте магнитогорской кооперации было абсолютно голое мес...
Ах, черт! Виноват. Ну, действительно было голое место. Собственно, и сейчас гол...
Опять!.. Я извиняюсь. Место не было голое... И сейчас не голое... Наоборот, магнитогорская кооперация работает мощными толчками, так сказать, периодами.
Был, например, недавно так называемый апельсиновый период. Магнитогорск задыхался от обилия апельсинов. Магнитогорск был превращен в Сорренто. А кооперация все крыла и крыла апельсинами, пока местное население не взмолилось:
– Довольно!
И апельсиновый шквал утих так же внезапно, как и начался.
Но зато начались так называемые икорные заносы. Паюсную икру ели все. Даже местные тихие, маленькие, похожие на мышей лошадки с отвращением отворачивались от соблазнительного деликатеса.
Население снова взмолилось:
– Довольно икры!
И икра схлынула. Но зато начался буран кофе-мокко.
И так далее.
Сейчас в Магнитогорске 85000 человек.
А полтора года назад здесь было голое место.
Да, да! Опять! Именно голое место.
Было голое место, а теперь - город.
Пусть я погибну как писатель и человек, но факт.
На голом месте большевики строят мировой гигант.
И построят. Будьте уверены!
1931
ПОВЕСТЬ ОБ ОВОЩАХ, ПРЕДРАЙИСПОЛКОМА И ПОРТРЕТЕ М.И.КАЛИНИНА
(В трех главах, но с незаконченным эпилогом)
Шел дождь. Вороны, сидевшие на каширских заборах, взъерошили перья и стали похожими на секретарей ячеек ОДД.
Предрайисполкома Каширы сидел в кресле в своем кабинете и, за неимением перьев, взъерошил толстовку, а кепку сдвинул на затылок. Напротив, со стены, улыбался портрет товарища Калинина. Предрайисполкома пристально смотрел в улыбающиеся глаза портрета и мысленно продолжал беседу: